Вторжение

Хонихоев Виталий

Впереди — Легион, тьма-тьмущая тварей, и если раньше я относился к ним слегка пренебрежительно, учитывая, что они ничего со мной сделать не могут, то сейчас, глядя как все пространство впереди усеяно черной массой тел — у меня невольно мурашки по коже бегут. И не только на земле — и в небе тоже. Какие-то крылатые твари застилают все небо своей черной массой, будто огромная стая грачей. Остановить их всех не может даже Ай Гуль со своими Казнями Египетскими, даже удар ядерной бомбой вряд ли решил проблему до конца, хотя если взять заряд побольше… но тогда какой смысл защищать эту землю? Она все равно будет выжжена, а люди на ней — уничтожены. В любом случае это скорее академический интерес, учитывая тот факт, что никакой ядерной бомбы у нас нет, а есть только план, который набросал на коленке седой старикашка, дедушка Вериоки. План откровенно авантюристический, даже планом его трудно назвать, но альтернатива этому плана одна — просто

дать Легиону захватить и отравить несколько городов и десятки, если не сотни сел между ними. Сотни тысяч, может даже миллионы жертв — местность тут довольно плотно заселена. Об экономическом ущербе я даже не говорю, Империя Хань до сих пор не может оправится от Прохода Легиона в южных землях. Два-три таких фокуса и считай нет страны, есть только разрозненные поселения, в которых люди выживают из последних сил. Вот почему маги здесь так ценятся, несмотря на стремительный прогресс, все эти пулеметы Максима и Виккерса, отравляющие газы, аэропланы и подводные лодки, первые танки и нарезные снайперские винтовки. Только маги стоят между людьми и Преисподней. Кстати, вот очень любопытно — видел я и этого Генерала Легиона и предыдущего — на Восточном Фронтире. Так вот, они довольно сильно отличаются друг от друга. Если на Восточном Фронтире я видел демона скорее стилизованного в восточном стиле, да, кожа была багрово-красного цвета, да, имелись в наличии рога и все прочее, но в остальном он как будто сошел с гравюр Хань и Ся — эдакое пузико и длинные волосы, борода, ниспадающие одежды и выпученные глаза. Сегодня же я видел Генерала Легиона в совершенно европейском стиле, так, как его рисовали на картинах мастеров Ренессанса — скорее черного цвета, с рогами, копытами, и хвостом, а кроме того — с огромными кожистыми крыльями за спиной, этой детали у Ханьских демонов не было. Впрочем, обо всем этом я подумаю потом, потому что твари наконец заметили нас и бросились навстречу, насаживаясь на скальные острия фортификаций.

Передо мной прямо из земли вырастает небольшая каменная колонна, наверху в ней — проушина. Точно такая же вырастает перед каждой из валькирий и перед каждым из магов нашего отряда.

— Всем пристегнуться! — командую я и валькирии тут же расстегивают пояса, продевают их в проушины каменных столбиков, регулируют их по длине и тут же — пристегиваются к каменным столбика намертво. Я следую их примеру. Мне примерно объяснили, что именно тут будет происходить, потому я все делаю на совесть, убеждаюсь, что ремень выдержит тяжесть моего тела и на всякий случай — придерживаю проушину рукой. За моей спиной Ай Гуль примораживает себя к своему столбику, она формирует ледяное кольцо вокруг своей талии и вбивает в землю дополнительные ледяные колья — чтобы удержаться наверняка. Барышни из Ся, не доверяя обычному ремню — обмотались дополнительно шелковыми поясами, надежно привязавшись к столбикам, торчащим из земли.

Я бросаю быстрый взгляд вперед. Твари бегут, прорываясь через рвы и частоколы из каменных копий, они просто заваливают рвы и колья своими телами и бегут дальше, они уже совсем близко и если сейчас что-то не сделать, то скоро они будут на дистанции рукопашного боя!

Оглядываюсь назад. Светлейший Князь Голицын стоит и держит спину прямо, его тело ниже от пояса — заковано в гранит, как и у двух его спутниц… нет, только у одной! Девочка в красном пальто и капоре — не привязана ни к какому столбику и не удерживается гранитом. Надеюсь они знают, что делают.

— Если мы сейчас… — говорит Ай Гуль и ее голос звучит очень напряженно: — если прямо сейчас не…

— Они совсем рядом! — повышает голос Лан и выхватывает свою секиру: — совсем рядом!

— Стоять! — командую я, увидев, что кое-кто из валькирий — вскидывает винтовки к плечу: — отставить! Ждать! — валькирии слушаются мгновенно, убирая винтовки за спину. Лан колеблется, глядя на накатывающую волну тварей, но все же убирает свою секиру. Я снова оглядываюсь на Голицына. Чего он медлит?

— Полина, радость моя… — я не слышу, я вижу, как его губы произносят эти слова, рычание и топот тварей не дают мне услышать их, но я так ждал их, что я читаю по губам. Полина, радость моя, будь так любезна — говорит он и девочка в красном пальто — вскидывает свою маленькую ладошку и что-то кричит навстречу приближающимся тварям. Мир тут же переворачивается, и я едва успеваю схватиться за проушину в каменном столбике, едва успеваю. Мгновенный страх того, что я упаду куда-то вниз, — на секунду пронзает меня. Говорят, есть только два врожденных страха у человека, те, которые он не приобретает во время жизни, а с которыми он появляется на свет и страх падения — один из них. Я смотрю вниз. Твари летят в пропасть, размахивая своими лапами в падении. Удивительно, однако вместе с обычными тварями вниз летят и те, что только что парили в небе, летят в пропасть. В какую еще пропасть? Вниз! В эту голубую бездну, которую еще называют небом,

но сейчас назвать ее небом язык не повернется, потому что оно — внизу! А мы все — пристегнутые к каменным столбикам — болтаемся на ремнях, словно стая летучих мышей на потолке пещеры днем. Вслед за тварями вниз падает снег, вон летят какие-то бревна и соломенные стога. Стоит только отцепится от столбика, упасть вниз, в стратосферу и дальше — и уже никогда не вернешься на Землю, в лучшем случае останешься спутником на орбите, а то и дальше улетишь. Сколько это может продолжаться? Успеют ли твари улететь за пределы атмосферы при скорости свободного падения? Даже не скорости, а ускорении. Время падения тела с орбиты Земли, при нулевой начальной скорости — около шестнадцати минут. Логично представить, что и для того, чтобы вылететь на орбиту с таким же ускорением, при условии обратного вектора гравитации — нужно будет примерно столько же. Нам тут шестнадцать минут болтаться, пристегнутыми к столбикам?! Краем глаза вижу, как что-то падает сбоку от меня. Одна из валькирий! Стремительно летит вниз, глаза широко раскрыты, в руке — лопнувший от нагрузки ремень! Наверное, перетерся еще когда она «черной» была, времени заметить и заменить не было. Стискиваю зубы. Какого черта я не умею летать?! Как я могу ей помочь?!

Сбоку отстегивает ремень Лан и камнем падает вниз, в голубую бездну, прямо на лету из-за пояса у нее вылетает секирка, вслед за ней — так же, камнем вниз — падает и ее сестра. Черт! Как говорил Светлейший Князь — всем надо стоять на земле, те, кто умеют летать — могут быть сбиты с толку переменой вектора и разбиться или все-таки улететь куда-то к чертям собачьим! Беспомощно смотрю вниз, падающие уже стали черными точками вдали. Как быстро!

— Приготовиться! — гремит голос Светлейшего Князя: — приготовиться к изменению вектора силы! На счет три! — внизу растет темное пятно, Лин и Лан возвращаются, они несут с собой валькирию, лица серьезны и сосредоточены, они летят прямо ко мне. Я хватаюсь одной рукой за каменную проушину и освобождаю вторую руку, готовясь поймать их на лету.

— И раз! — голос Голицына раздается отовсюду: — и два! — Лин и Лан влетают прямо в меня, хватаются за мою руку и я сгибаю ее, давая им опору. Валькирия с лопнувшим ремнем — молча вцепляется мне за локоть. Лан повисает на шее, Лин — на предплечье.

— И три! — мир снова переворачивается, и я падаю на землю. Низ снова стал низом, а верх — верхом. На меня сверху валятся близняшки и валькирия. Впрочем последняя сразу же вскакивает и, отряхнувшись — бормочет извинения и благодарности. Близняшки вставать не торопятся, Лин ворочается у меня на руке, а Лан — лежит на груди. Неужто случилось с ними что?!

— Вы как? Лан! Лин? — спрашиваю я: — все ли в порядке? Как вы? Целы?

— Конечно мы целы. — отвечает Лан, чуть приподнявшись на локте: — просто… такой подходящий момент напомнить тебе, что мы не просто воительницы и функции «прилети и спаси», а еще и женщины.

— Обе. — добавляет Лин и слегка краснеет. Некоторое время я смотрю на них, ничего не понимая. Потом — понимаю. Вот сразу скачком все понимаю. Раскаиваюсь и готов искупить.

— Понял. — говорю я вслух: — учту на будущее. Спасибо большое, вы обе сегодня просто героини. Обязательно подумаю, как нагладить вас сообразно подвигам.

— Вот и хорошо. — говорит Лан и встает с меня, оглядывается и качает головой: — какие все-таки страшные у вас в стране маги. Даже летающих внизу утащило, мы еле вдвоем справились. Кыпа де муши ши…

Я встаю вслед на ней, помогаю подняться ее младшей сестренке и в свою очередь оглядываюсь вокруг. Да уж, это почище ядерной бомбы будет. Все, абсолютно все, куда не кинь взгляд, все, что не было закреплено на земле — улетело к чертям собачьим в небо. Поле перед нами опустело, да и от небольшого села тут же рядом почти ничего не осталось, даже половина изб по брёвнышку вверх улетело. Снега нигде не осталось, черная земля повсюду. И ни одной твари в поле зрения. Охренеть. Страшная сила эта маленькая девочка в красном, как ее там? Полина. Такую вот Полину на головы потенциальных противников в качестве стратегического оружия массового поражения с аэропланов сбрасывать надо, хотя надо сказать, что тогда Полину признали бы крайне негуманным оружием и наверняка запретили бы к использованию. Правда здесь пока и Лиги Наций нет, запрещать некому, кроме папы римского.

— Всем отстегнуться! — командую я. Валькирии отстегиваются от каменных столбиков, на некоторых нет головных уборов, их заметных издалека высоких киверов, формирующих образ валькирий как таковых. Попадали вниз, наверное. Кто-то удержал кивер на голове, а кто-то нет. Ну, по крайней мере винтовки все сохранили, и то хлеб. Впрочем, твердо уверен, что валькирия скорее трусы потеряет, чем винтовку, как и полагается воительницам.

— Убрать фортификацию. Выровнять путь! — девушки в синих шинелях вскидывают руки и каменные шипы со рвами — сглаживаются, превращаясь поверхность в ровную дорогу.