Вторжение
Шрифт:
Вячеслав Иванов – невысокий жилистый парень, на вид чуть постарше или ровесник Бобкова. В противоположность ему шустр и общителен. Данная пара определенно близко приятельствует. Рулевой катера, так что, вероятно, из мичманов, логична срочка и гражданская мореходка, в принципе, возможно даже что и уволившийся со службы флотский офицер.
Николай Александрович Волков – лысеющий, за сорок возрастом, немного заплывший поверх мышц жирком, но сохранивший выправку несомненный экс-офицер ВМФ. Командир катера. Умен, уравновешен, не лезет за словом в карман, в речи нередко сквозят сарказм
Не последнюю роль в моем согласии на предложение Шубина сыграла достаточно высокая оценка увиденных мной людей. Однако теперь, после равнодушного обсуждения будущего убийства, в принципе можно было задуматься, не зря ли я это сделал. Чего я, однако, принципиально делать не стал. Сам не ангел, двух раненых пристрелил и не поморщился. С таким багажом совсем не мне морду кривить при обсуждении, контекст принятия решения по которому мне неизвестен. Да и поздно уже метаться в любом случае. Я не семнадцатилетняя студентка из провинции, заламывающая руки на краю широкой кровати, пока снявший ее на углу владелец престижного «мерседеса» принимает душ. Как это там было в хорошем фильме? «Взялся плясать с дьяволом, пляши до конца песенки»?
Некстати помянутая песенка заиграла очень быстро. Для ликвидации незваных гостей Шубин, не умничая, отправил группу пешком по берегу, рассчитав время таким образом, чтобы они подошли к району ночлега с наступлением темноты. С выходом группы в район с катера провели доразведку цели еще одним вылетом беспилотника. Полный азарта охоты, Шубин плохо скрывал своё самодовольство – ИК-камера обнаружила у костерка уже четыре, а не два тепловых пятна. Далее я притащил возвратившийся БЛА на катер, и мы тоже отбыли в нужный район.
Речушка, или, возможно, широкий ручей, на берегу которой несчастные жертвы кораблекрушения должны были принять свою судьбу, начиналась на поросшей густыми джунглями горной гряде в западной части острова. Той, что в районе отметки 156 метров от уровня моря. Лодку наши гости завели в реку и вытащили на берег, замаскировав от обнаружения с моря, однако, увы, не с воздуха. От устья они ушли метров на триста вверх по течению, что определенно говорило о наличии у мерзавцев криминальных умыслов. Ну, или их опасения по криминальным умыслам проплывающих мимо мирных мореплавателей. Это было для нас весьма удобно, не нужно было особо красться, чтобы замаскировать рокот двигателей.
После выхода ребят на костер, освещающий устроенный клиентами шалаш и часового у его входа, Шубин приказал запустить квадрокоптер. Егору Ивановичу загорелось в учебных целях записать видео нападения. Возникшую идею, что он хочет покрасоваться передо мной, я отмел. Не тот человек.
Квадриком управлял опять-таки Габриелян с той же правой компьютерной консоли в кубрике. Шубин уселся за левую, приказав вывести телеметрию и на свой экран. Я встал за спиной оператора. Волков, оставив в рубке Иванова, пристроился за спиной начальника. Сцена чем-то напоминала ожидание просмотра захватывающего боевика. «Дедпула», например.
Вот только со зрелищными боевыми сценами мы обломались. Группа, тускло растянутая буквой Г вокруг
Шубин поморщился:
– Опять Боря пацифиста из себя корчит. – Из данной фразы можно было сделать греющий душу вывод, что с характеристикой Астапова я не ошибся.
А вот Шубин с выводами не угадал. Тридцатью секундами позже, видимо получив предложение, от которого им безопаснее было не отказываться, лица, отдыхавшие в шалаше, неосторожно резко ломанулись на выход. В результате чего стоявший сбоку от входа парень, даже не сходя с места, из того же пистолета их перестрелял. Прикрывавшие его автоматчики молчали, их помощь при расстреле не требовалась.
Ещё через двадцать секунд Астапов вышел на связь:
– Косатка, это Остап. Задача выполнена, противник нейтрализован. Взят пленный, мальчишка лет двенадцати. Еще двое ранены, один глухой.
Шубин лениво протянул руку и вытащил из крепления на стене отличную головную гарнитуру:
– Шейн – Остапу. Что с ранеными? Ходить могут? Прием.
– Остап на связи. Оба тяжелые, нет. Прием.
– Этих в расход. Пацана на катер. Идите вдоль берега, мы встанем у устья.
– Принято, Шейн.
Человек на экране без колебаний поднял пистолет и дважды выстрелил.
Шубин грустно и при том цинично усмехнулся, отслеживая мою реакцию:
– Вот так вот тут и воюем. – И тут же перейдя к Габриеляну: – Саша, возвращай квадрокоптер.
Я пожал плечами. Ничего другого мне не оставалось.
Приведенного группой Астапова мальчишку на катере ждали два потрясения. Сначала он вздрогнул, увидев меня, потом разревелся, заметив прикованного к стойке мажора. В лице мальчика проглядывались несомненные общие черты с пленником, и даже огромный синяк под правым глазом этого не портил. Собственно, учитывая состояние первого пассажира, их сходство в чужих глазах даже в определенной степени увеличивалось.
Мальчишка был тощий, жилистый, с длинными иссиня-черными волосами и, когда я взял его за подбородок, то вовсе не удивился, поймав взгляд ярко-голубых глаз. Рубаха под грязной кожаной курткой несла тот же вышитый орнамент, что и у захваченного мной брюнета.
– Можешь что-то сказать? – Моими движениями заинтересовался развалившийся в кресле Блохин.
– Родственники. Так думаю, младший брат, – я махнул рукой в направлении пленника.
Тот впервые за сегодняшний день решился поговорить, вздохнув, дернувшись и выдав какую-то нервную тираду, истерично повышая голос с каждым предложением.
Шубин встретил крик души пленника неожиданной издевательски-злобной ухмылкой:
– Сюрприз, да?
Крик, разумеется, продолжился, и истерящего мажора оборвал всё тот же растекшийся в кресле Блохин. Михалыч повернул голову и лениво сунул пленному подошвой ботинка в голову, оборвав его непонятный словесный понос, как выключателем щёлкнув: