Вуаль лжи

Уэстерсон Джери

— Да. Я убил. — Он жестом показал на материю в руках Криспина. — Ничего себе платочек, а? Хотя, конечно, признания полезны для души… — Лайонел медленно шагнул к Криспину. — Я-то ведь думал, что это был Ник, мы же вон сколько лет не виделись. А потом вдруг смотрю — не он… Поначалу решил было, что его смерть все усложнит, затем понял, что дело обстоит ровно наоборот.

— Вы это совершили из-за денег?

— О да. Мое предприятие развалилось. А у Ника всегда было все самое лучшее. Лучший дом, лучшее платье, лучшие заказчики… Настоящая

скотина. Потом я сообразил, что он наверняка уже умер, иначе этот самозванец не смог бы занять его место. И ладно: дурная трава с поля вон. Так что теперь я один все унаследую.

— Не вполне. Есть ведь еще и Кларенс. Или его вы тоже замыслили убить?

Криспин потряс тканью.

— Говоря по правде… — промолвил Лайонел, разглядывая плат, — об этом я не задумывался. А впрочем… да, есть такая возможность.

— Так вот когда выяснилось, кто настоящая скотина, не так ли?

— Пусть даже и я. Зато при деньгах. И кое-что еще… — Не успел Криспин отреагировать, как он выхватил меч. — Я забираю ваш нож и эту тряпку.

Криспин посмотрел на ткань — и кинул ее Лайонелу. Затем извлек кинжал из ножен, но отдавать не стал.

— Без шуток! — приказал торговец. — Живо бросайте на пол!

Криспин повиновался, и лезвие загремело по дощатым половицам.

Лайонел хмыкнул, уперся кончиком меча Криспину в грудь и заставил отойти от дверного проема. Захлопнув и заперев дверь на ключ, он вынудил Криспина затем отступить к окну.

— Ну и что мне теперь с вами делать? Вряд ли вас кто-то хватится, если вы вдруг исчезнете. К тому же я знаю отличное местечко, где мог бы вас спрятать. Ни много ни мало, а из этой комнаты ведет тайный ход в сад, в котором очень удобно похоронить ваши останки. Нет больше Николаса Уолкота, нет больше и Криспина Геста.

— Я вижу, у вас совсем нет совести!

— Ни капли.

— Вас повесят, знаете ли!..

— Только если поймают за руку. Ясное дело, у вас нет доказательств, иначе бы вы не стали прибегать к мандилиону. — Лайонел на секунду прижал ткань к груди и триумфально вздохнул, прежде чем убрать плат к себе в кошель. — С этим надо быть поосторожнее. А то вдруг вы исхитритесь заставить меня во всем признаться перед кем-то важным?

Тут раздался скрип в стене, и тайная дверь скользнула в сторону. Лайонел отпрыгнул назад. Его и без того красное лицо приняло багровый оттенок, а дрожащий двойной подбородок вроде бы даже еще удвоился.

На пороге стоял шериф Саймон Уинком.

— Я для вас достаточно важен?

Кларенс резко обернулся к Криспину и нахмурился.

— Ах, сукин ты сын!

Кларенс вскинул меч и ринулся вперед, однако Уинком тут же ударил его по затылку усыпанной самоцветами рукоятью своего меча. Лайонел по инерции пролетел еще вперед и ничком рухнул на пол. Меч вылетел у него из руки, загромыхал по половицам и, наконец, со звоном ударился о стену.

— Двух убийств за глаза хватит, — проворчал шериф.

Глава 29

Вернувшись

из Ньюгейта, Криспин с удовольствием обнаружил, что Джек успел развести небольшой огонь в очаге и даже подогрел вино.

Взяв чашу, Криспин уютно устроился в кресле. Тут Джек заметил кровь на плече хозяина и, вскрикнув, принялся суетиться. Стянул с плеч Криспина котарди, затем рубаху, насколько мог, перевязал запекшуюся рану, после чего встал на колени перед Криспином и стащил заляпанные грязью башмаки. Криспин закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, наслаждаясь. Плечо ныло, однако после перевязки вроде бы стало полегче.

— Что случилось на мосту? Как Джон Гуд мог оказаться итальянцем? Хозяин, а вы его убили?

— Пожалуй, да. Во всяком случае, его судьба решена, и не важно, отравят ли его ломбардские шпионы или казнит английский суд.

— А что с мастером Лайонелом? Шериф его арестовал?

— Безусловно. В общем и целом Уинком оказался весьма доволен ночными приключениями. Шериф не только раскрыл иностранный заговор, но и поймал убийцу богатого торговца.

— Шериф поймал?! Да ведь он ничего сделал! Это все благодаря вам!

Криспин пренебрежительно отмахнулся:

— Мне все равно. Главное, я получил свободу, и этого вполне достаточно.

Джек уселся на пол возле очага и потер подтянутые к груди колени.

— Лопни мои глаза! Так они теперь его повесят, да? Стало быть, хозяйством Уолкотов станет заправлять мастер Кларенс…

Они молча посидели, прислушиваясь к потрескиванию стропил и шепоту пламени в очаге.

— Утром, — негромко сказал Криспин, — я проверю, как дела у Филиппы. Надеюсь, ты доставил ее мастеру Кларенсу в целости и сохранности?

— О да, хозяин. Взгляните, уже светает. — Мальчишка встал и, приоткрыв ставни, выглянул в туманную зарю.

Поежившись, от тут же закрыл окно и вернулся к очагу.

— А что сталось с тканью? У кого она теперь?

— У Владыки нашего. Принесена в жертву на огне, — улыбнулся Криспин. — Понимаешь? Я сжег ее, своими руками.

Джек перестал тереть колени и уставился на Криспина.

— Ого! Хозяин, что за муха вас укусила?!

Криспин сидел, уставившись в пустую чашу. Мокрое дерево поблескивало, словно просило добавки.

— Ты ведь знаешь, Джек, что я не верю в такие вещи. — Криспин, содрогнувшись, припомнил часы, проведенные в камере. Он отогнал от себя мрачные мысли и уставился на пламя. — Столь многие погибли, пытаясь завладеть мандилионом. Эта реликвия очень опасна. — Криспин надел чашу на кончик пальца и принялся крутить ее, как юлу. — Кроме того, если в мандилионе действительно имелась хоть какая-то толика силы, я не мог позволить, чтобы он попал в руки людей, жаждущих им обладать.

— Разве нет ни одного священника, которому вы бы верили? Скажем, Вестминстерский аббат? Или архиепископ Кентерберийский?