Вуаль темнее ночи

Баскова Ольга

– Привет, Костик.

– Привет, – откликнулся супруг. – Как я понял, есть новости.

– Да еще и такие, каких вы вряд ли от меня ожидаете, – усмехнулась Зорина.

Скворцов присвистнул:

– Да ты что? Приедешь к нам?

– Обязательно. Уже выхожу из кафе.

– Отлично. Мы с Павлом тебя ждем, – сказал супруг.

Журналистка расплатилась с угрюмой официанткой, все же подбросив ей немного чаевых, и направилась к остановке. Теперь она верила: вместе они раскрутят это дело. Да, конечно, раскрутят, только проблема здесь в другом: эта пресловутая черная вдова заказала пять кинжалов. Три где-то ждали своей очереди. Где? Кого? Это им предстояло понять.

Глава 16

Киселев

неторопливо пил чай с яблочным вареньем и внимательно слушал Катю. Когда она закончила рассказ, он бросил взгляд на оторопевшего Константина.

– Ну, как тебе этот бред? У нас новый маньяк?

– Похоже, – признался Скворцов. – Вот только по какому признаку она выбирает свои жертвы?

– Что общего у Бучумова и Найденова? Ну ничего, – вмешался Киселев. – Мне впервые попадаются такие ничем не похожие жертвы.

– Возможно, это мы пока не нашли у них ничего общего, – откликнулась Зорина. – А оно наверняка есть. Ну да ладно. Какие будут соображения, ребята? Давайте определимся в действиях.

– Во-первых, мы ждем звонка от Петьки, – констатировал Павел. – Вероятно, в психдиспансере лечилась похожая больная. Во-вторых, ты должна обязательно пообщаться с Николаевой.

– Думаешь, она черная вдова? – улыбнулась журналистка.

– Не знаю, не знаю, могу только предполагать, – отозвался оперативник. – Есть еще и в-третьих. Мы обязательно посмотрим дело этой черной вдовы. Вдруг в нем найдется хотя бы какая-нибудь зацепка. Я поручу это Леониду.

– Нет, нет, – замахала руками Катя. – Прошу тебя, Пашенька, поручи это мне. Ведь это я раскопала пресловутую Скобину, вот поэтому мне и не терпится увидеть ее хотя бы на старых снимках.

Киселев кивнул:

– Ладно.

– И приплюсуй к ней меня, – встрял Костя.

Майор расхохотался:

– Приплюсую. И себя заодно. Меня она тоже заинтересовала. Вместе отправимся к Юрке Мамонтову на поклон. А что думаешь ты по поводу всего этого? Что говорит твоя интуиция? – подмигнул он журналистке.

Зорина развела руками:

– Ты все разложил по полочкам, и мне нечего добавить. Случай довольно сложный. То ли кто-то узнал о деле вдовы и подошел к убийствам творчески, то ли это действительно психически неуравновешенная личность, которая одевается в черное. Но тогда получается, убийца сама по себе, а призрак этой Скобиной – сам по себе. Вот этого бы мне не хотелось. Пусть лучше они будут в одном лице. Так нам в два раза меньше работы. Я бы еще побеседовала с теми людьми, вернее, уже их родственниками, которые заселились в квартиры этой Скобиной, – добавила журналистка. – Нам необходимо выяснить, как эта дама попадала к ним. Пусть Михалыч возьмет ключи на экспертизу и посмотрит, делали ли с них слепки. А потом можно будет поискать те мастерские, где эти дубликаты были изготовлены.

Костя щелкнул пальцами:

– Жена говорит дело.

– Я всегда говорю дело, – Зорина поднялась. – А теперь, друзья, отправимся к Юрке Мамонтову. Только он поможет нам посмотреть дело этой черной вдовы Скобиной. И давайте позвоним Пете. Пусть он тоже будет в курсе всего.

Глава 17

Когда-то Петя Прохоров заходил в психдиспансер с каким-то содроганием. Наверное, парень ожидал, что на него сразу набросится толпа психов, которые затопчут его, как кони, хотя и сам прекрасно знал: они далеко не все буйные. Когда Петя гостил у бабушки, он видел одного психически больного мужчину, ее соседа. Бабушка всегда сетовала, не понимая, почему в очень даже приличной семье, семье полковника и врача, родился такой ребенок.

Первый сын у них был абсолютно нормальным и потом даже защитил кандидатскую и докторскую. Второй внешне выглядел нормально, даже интеллигентно, и лишь близкие и соседи знали о его неполноценности. Дядя Саша, как называли его во дворе, всегда выходил гулять в шляпе, даже летом, шел в сквер и начинал мерить шагами аллеи. Мальчишки бежали к нему и кричали:

– Дядя Шура, Париж!

Он поднимал в ответ сухую желтоватую руку и отвечал:

– Москва.

– Опять один прохаживаетесь? – спрашивал белобрысый Вовка, сын тети Даши. – Вот женились бы и гуляли с супругой.

Дядя Шура качал головой:

– Не могу я жениться, ребята. Сейчас очень сложное международное положение.

Его заявления веселили ребят. Один раз Петя слышал, как бабушка рассказывала маме: однажды Шура отправился в КГБ и заявил, что он иностранный шпион, почему-то именно венгерский, и хочет сдаться. Вид мужчины и грамотная речь не оставили сомнения в правдивости его слов. Только один из офицеров этой организации полюбопытствовал, почему это ему пришло в голову именно сейчас.

– Я полюбил вашу родину, – проникновенно ответил Шура. – И не хочу больше ей вредить.

– У вас есть аппаратура? – спросили гэбисты.

Дядя Саша с готовностью кивнул:

– Еще какая. Американская. Все на моей квартире. Пойдемте, я покажу.

Наверное, такого прокола у гэбистов больше не было. Они действительно отправились к дяде Саше. Дверь открыла мать, которая уже встревожилась отсутствием сына. Когда ей разъяснили, кто пришел и зачем, она взяла взрослого отпрыска за шкирку и толкнула в комнату.

– Справка у него, товарищи. Мой сын ненормальный.

Что сказали гэбисты, осталось тайной. Соседки шептались: Шура не успокоился и втайне от матери стал забрасывать письмами КГБ и милицию, признаваясь во многих грехах. Возможно, кто-то навещал его еще не один раз, но никуда не забирали. Когда бабушка умерла, Петя больше не бывал в ее доме, однако Шуру однажды увидел в поликлинике на приеме к терапевту. Он еле узнал в совершенно худом, высохшем высоком мужчине того, над которым потешался двор. Дядя Шура в неизменной шляпе сидел с женщиной интеллигентного вида и рассказывал ей, как он, будучи во время Великой Отечественной войны командиром эскадрильи, храбро воевал в небе. Женщина слушала и удивлялась:

– Надо же!

Дядя Саша описывал все очень правдоподобно. Соседка ахала, а потом заметила:

– Но вы же тогда были совсем молодым.

Дядя Саша изумился:

– Почему же? Мне уже было пятьдесят пять лет.

Дама заморгала глазами:

– А сколько же вам сейчас?

– Пятьдесят шесть, – отозвался Шура.

Она дернулась и поспешила отсесть от него. Эти воспоминания вызвали у Пети улыбку и грусть. Он так и не узнал о дальнейшей судьбе бедного дяди Шуры. Что с ним стало, когда умерла мать? Наверное, его забрал в Москву старший брат? Несмотря на то, что дядя Саша служил примером тихих ненормальных, с которыми даже можно было поговорить, Петя боялся приходить в психдиспансер.

Однако ни одного буйного психа ни в один из своих приходов он так и не увидел. Позже старший лейтенант узнал: больные находились в больнице, которая стояла метрах в ста от поликлиники. Главный врач, сидевший как раз в поликлинике психдиспансера, всегда очень любезно принимал оперативника, и Петя без боязни направился в его кабинет.

Артем Михайлович Половцев приветливо улыбнулся полицейскому:

– Опять по мою душу.

– Да не по вашу, – махнул рукой Петя. – А вот по душу какой-нибудь вашей больной – очень даже возможно.