Вуаль тысячи слез
Шрифт:
— Откуда вы знаете? — спросила Маретэн. — Вы же говорили, что раньше его невозможно было отсканировать полностью.
— Но мы видели огромное количество ативаров во время вскрытий. — Дэйрус потянулся к инфодесятиугольникам. — Хотите посмотреть отчеты? У меня есть кристаллы…
— Как-нибудь в другой раз, — сказала Маретэн. — Сейчас мне хотелось бы понять, какое значение ваше открытие имеет для Терреттта.
— Колоссальное значение! — заявил Кирллл Квандда с необычным для него жаром. — Кажется, я установил
Маретэн всмотрелась в темно-серый клин.
— Значит, это врожденный дефект.
— Как раз здесь и начинается самое интересное. Я почти уверен, что Терреттт родился с нормально развитым ативаром.
Маретэн вздрогнула и отстранилась от экрана, будто он ожил.
— И каково ваше объяснение?
— Я провел предварительные тесты, мне очень хотелось все проверить к вашему приходу. — Кирллл вставил инфодесятиугольник в считыватель, и на ближайшем к Маретэн экране появились непонятные математические уравнения, сопровождаемые устным комментарием. — Почти уверен, что в раннем возрасте прямо в ативар Терреттта ввели какое-то сложное вещество.
— Вы кого-то обвиняете? — Маретэн похолодела от ужаса. — Кто из геноматекков решился бы на такой ужасный поступок?
— Никто. — Кирллл Квандда переплел длинные пальцы. — В то время геноматекки и не помышляли о чем-то подобном.
— Тогда кто?
Маретэн смотрела на дэйруса во все глаза. Внезапно ноги подкосились, и ей захотелось сесть. Будто прочитав ее мысли, Кирллл Квандда придвинул стул.
— Гэргоны, — прошептала Маретэн. — Но почему?
— Зачем это гэргонам? — пожал плечами Кирллл Квандда. — Например, для эксперимента.
— На Стогггуле? — Маретэн яростно закачала головой. — Невозможно!
— Для гэргонов нет ничего невозможного, — мягко заметил дэйрус. — Вы сами прекрасно это знаете.
Руки Маретэн сжались в кулаки, в ее глазах стояли слезы.
— Бедный Терреттт! Что они от него хотели? У вас есть предположения?
— Я еще не закончил анализы.
Маретэн вскочила.
— Но у вас наверняка есть эта… как вы ее называете?
— Гипотеза? Да, есть. — Квандда покачал худым пальцем. — Только не думаю, что вам будет приятно ее услышать.
— После того, что я уже услышала, — резко начала Маретэн, — разве мне может быть еще больнее?
Дэйрус кивнул.
— Как я уже говорил, ативар — наименее изученная доля в'орнновского мозга. Так что фактически это мое собственное исследование. Точное назначение ативара не известно никому из в'орннов. Некоторые геноматекки утверждают, что это рудимент, не имеющий какой-либо функции. И вот с этим я не согласен. Опыты показывают, что ативар когда-то связывал в'орннов с… э-э-э… Давайте назовем это высшей формой сознания. И сейчас орган по-прежнему активен, так что рудиментом не является.
— С высшей формой сознания? — нахмурилась Маретэн.
— Именно. Представьте, что это мост между сознанием, похожим на наше с вами, и совершенно иным.
— Все равно не понимаю, — покачала
— Высшее сознание, — начал Кирллл Квандда, — очень похоже на состояние транса, в котором мы находимся, пробуждаясь от глубокого сна. В это понятие также входит повышенная чувствительность, телепатия, умение видеть будущее. Рамахане утверждают, что достигают высшей формы сознания колдовством. Все эти примеры имеют под собой нечто общее — они подразумевают отделение от реального пространства и времени вместе с последующим быстрым перевоплощением в другую материальную форму.
Сердца Маретэн бешено колотились.
— Безумие какое-то.
— Да, пожалуй. Естественно, геноматекки, не признающие нетрадиционную медицину, считали проявления подобного аутизма безумием.
Маретэн схватила Кирллла за руку.
— Я хочу увидеть брата. Прямо сейчас.
— Знаете, мне бы стоило предупредить вас…
Она поднесла руки к горлу.
— Значит, он не сумасшедший!
Кирллл Квандда многозначительно на нее посмотрел.
— Пожалуйста, послушайте. Это был гэргоновский эксперимент, а, к сожалению, не все эксперименты бывают удачными.
Маретэн била дрожь.
— О чем это вы?
— Вещество, по-видимому, должно было изменить состав ативара, да только это еще не все. Раз инъекцию провели в таком раннем возрасте, предполагаю, что одновременно стремились увеличить и массу ативара. В этом эксперимент удался — ативар Терреттта крупнее и более развит, чем те, что есть в базе данных. Но, к сожалению, что-то пошло не по плану.
— Что именно? — хрипло прошептала Маретэн.
— Это нам и нужно выяснить, — сказал дэйрус, — без какого-либо внешнего вмешательства. — Он остановился, чтобы смысл сказанного дошел до Маретэн. — Вы понимаете, Маретэн Стогггул?
Маретэн кивнула, будто в полусне.
— Я никому не скажу.
— Вот и славно, — Кирллл Квандда повел ее к дверям, — теперь я отведу вас к нему.
Терреттт сидел в своей палате лицом к окну и бездумно смотрел на море Крови, с шумом плескавшееся у ограды Променада. На полу толстым ковром лежали рисунки, появляющиеся, словно грибы после дождя. Терреттт словно источал неподвижность и тишину, которые волнами расходились по комнате. Казалось, они пропитали даже топографическую карту северного полушария Кундалы, которую несколько месяцев назад купила брату Маретэн. Карта была единственным цветным пятном в ослепительно белой палате, если не считать рисунков.
Маретэн бережно собрала картины, и они зашуршали, как иголки елей-куэлло. Это заняло некоторое время, потому что художница то и дело останавливалась, чтобы рассмотреть рисунок.
— То, что он изображает, становится все менее понятным, — грустно проговорила Маретэн, чувствуя, как сердца разрываются от боли.
— Он все сильнее зацикливается на этих семи точках, — заметил дэйрус. — Сначала Терреттт рисовал их по краям, а теперь они становятся центральными фигурами, появляясь даже на небе и в море.