Вулкан жив
Шрифт:
— Оба орудия?
— Сенсоры, автоматизированные «Тарантулы». Все.
— Далеко?
— У первой метки.
Себатон понятия не имел, о чем они говорили, но звучало это серьезно.
Гнев Леодракка вернулся с избытком.
— Еще одна причина предать его огню.
— Надеюсь, это метафора, — сказал Себатон.
— Конечно, — ответил второй Саламандр, но вид Леодракка говорил об ином.
— Мы заставим его говорить. Рассказать нам все, что знает, — прорычал он, сжимая рукоять пистолета.
— Накормив из твоего болтера?
— Если потребуется!
— Вон, —
— Что?
— Ты слышал, Лео. Ты убьешь его, если останешься в этой комнате. Я вижу по твоим глазам.
В глазах Леодракка горел огненный смерч. Он хрустнул костяшками пальцев, несколько секунд простоял, не желая сдаваться, но все же капитулировал.
— Мои извинения, капитан. Я порой забываюсь.
— Да, Лео, забываешься. А теперь оставь нас.
Леодракк подчинился, оставив Домада караулить у двери.
Проводив брата взглядом, второй Саламандр опустился на уровень глаз Себатона.
— Ты кажешься более цивилизованным, чем твои товарищи, — сказал тот без особой доверчивости.
— Только кажусь, — заверил его Саламандр. У него был низкий интеллигентный голос, чем-то похожий на голос Леодракка, но властный, как у человека, привыкшего командовать. — Как видишь, — он показал на собственное лицо, — я чудовище. Куда страшнее Леодракка. Он сдержанней, чем я.
— А ваш псайкер? — Себатон кивнул в сторону Ворона, который теперь тихо наблюдал за ними издалека, сложив руки на груди. Себатон все еще чувствовал скрытую психическую активность — словно какой-то ментальный полиграф замерял его реакции.
Саламандр неодобрительно покосился на легионера.
— Нет, его манеры еще хуже моих. Будь его воля, ты бы сейчас пускал слюни, прощаясь с последними остатками разума.
— Я предпочел бы этого избежать.
— Все зависит от тебя. За нами тоже охотятся, как и за тобой. Рано или поздно нас обнаружат. Вражеские разведчики уже привели в действие первый из сигнализаторов. Так что, как понимаешь, я предпочел бы решить этот вопрос как можно быстрее. Меня зовут Артелл Нумеон, и я командую этой группой. Я несу ответственность за жизни ее членов, поэтому Леодракк не стал бы убивать тебя без моего приказа. Поэтому же Хриак не выскреб твой мозг, как мякоть из фрукта. А вот я ни перед кем здесь не отвечаю, и я убью тебя через четыре секунды, если только ты не обоснуешь, почему я не должен этого делать.
У Себатона все еще болела голова после психического вмешательства, и ни этот маньяк, ни псайкер, готовый ментально выпотрошить его, не оставляли пространства для маневра.
История с Нуртом повторялась. Выходя тогда из гермошлюза, он думал, что все закончится, но они его вернули. Опять. Ради этого.
«Я шпион, а не ассассин. А для этой миссии… Для этой миссии потребуется что-то совершенно особенное».
Себатон понимал, что выбора у него не было. Довериться этому Нумеону или умереть прямо здесь. С другой стороны, так ли плох второй вариант? Даже если это случится, разве все действительно закончится? Он подозревал, что нет.
— Мы вели раскопки,
Нумеон переглянулся с остальными.
— Какой артефакт?
— Оружие. Что-то вроде копья.
— Копья?
— Примитивное определение, но более точного слова, которым его можно описать, я подобрать не могу. Оно небольшое — скорее даже наконечник копья на коротком древке, — Себатон показал руками примерную длину.
— Почему ты его искал? Чем это копье так важно, что ради него Несущие Слово отправляют за тобой охотников?
Себатон вздохнул.
— Можно мне хотя бы сесть?
Нумеон отступил и кивнул в сторону стула.
— Прежде, чем я это расскажу, — сказал Себатон, усевшись, — вам нужно кое-что знать. Мое имя — не Керен Себатон. А Джон Грамматикус.
Глава 8 Расколотые
Когда брат сражается с братом, это называется соперничеством. Когда брат убивает брата, это называется преемственностью.
Восемнадцать трупов лежало на улице внизу.
Пятнадцать из них были траоранцами, в черных и красных накидках поверх городских костюмов. Их Нарек едва удостоил вниманием, но при виде трех воинов в силовой броне, разделивших смерть с культистами, вдоль челюсти прошел нервный тик.
Тихая охота закончилась. Несмотря на возражения Нарека, Элиас собрал своих псов из сект по всему городу и выпустил их, не думая и не понимая, на какую судьбу их обрекал. Культисты заполонили весь Ранос. Ранее они подготовили его к прибытию легиона, измотали жертву перед убийством. Их ограниченные способности идеально годились для подобного задания.
Но против легионеров они оказались бессильны.
Один из смертных задел скрытую натяжную проволоку, что подорвало взрывчатку, закопанную вдоль дороги. Светошумовые гранаты сработали одновременно, наполнив узкую улицу, с обеих сторон сжатую зданиями, вспышками и грохотом. Вторая партия зажигательных боеприпасов взорвалась тремя секундами спустя, спереди и сзади патруля, фактически заключив их в огневой мешок. В последнюю короткую минуту своих жизней культисты ударились в панику, а легионеры, действуя, как их учили, заняли оборонительную позицию в середине улицы. Саботажники предусмотрели такую реакцию при установке ловушки, и наружу выдвинулись две автоматические турели.
Станковые «Тарантулы», спрятанные на обоих концах улицы, открыли плотный огонь, прорезав дым вспышками дульного пламени. Орудия были удачно скрыты, как и вся эта ловушка. Даже Нарек не заметил ни проволоки, ни турелей, и теперь спрашивал себя, не теряет ли в самом деле сноровку.
Культистов, ничего не понимающих, уже окруженных трупами своих товарищей, разорвало на части за считанные секунды. Братья Нарека продержались немногим дольше. Силовая броня давала хорошую защиту, но даже она не могла спасти от анфиладного огня из двух автопушек.