Вундергай-сыщик
Шрифт:
— А разве трудовой фронт — не самый масштабный на планете? Байкало-Амурская магистраль — это не место для подвига? Нечерноземье, где наши земляки вместе с энтузиастами братских республик осваивают новые земли, строят совхозы, — и это не место для подвига? А предстоящая переброска воды сибирских рек в Среднюю Азию! Да ведь это и вовсе на грани фантастики! И мы осилим, потому что живем единой семьей… Да и у нас с вами есть свой трудовой фронт в зоне нового массива с таким романтическим названием «Гулистан». Романтика и просится сюда. Если возьмемся разом, превратим наш массив в сказочный уголок! Надо выбрать актив массива, наметить стратегический план благоустройства, и работать
Затем Вундергай предложил провести выборы актива штаба. Председателем штаба утвердили большинством голосов его самого. Секретарем стала Мамура. Редактором стенной газеты — Дамира, он отсутствовал, но Вундергай был уверен, что тот не даст самоотвода. Знаменосцем назначили семиклассника Сафара с квартала А-1 и, наконец, связным единогласно выбрали вездесущего Бабашкина. Членами штаба стали ветеран войны Максим Хакимович Аскаров, инспектор Али и инструктор райкома комсомола, который находился в данный момент в отпуске. Решили принять в члены штаба всех председателей совета дружин школ нового массива.
— Завтра в одиннадцать ноль-ноль приглашаются все члены штаба на первое заседание. Просьба не опаздывать, — объявил Вундергай. — А сейчас состоится концерт, подготовленный силами пионеров и октябрят нашего квартала при участии дрессированного петуха.
Бабушка обиделась
Она укладывалась спать сразу же после программы «Время». Зато поднималась чуть свет… Вернувшись от Назара, с которым Вундергай поспешил поделиться последними новостями, он не стал беспокоить бабушку. Хотя ему и хотелось поболтать с ней. Пришлось потерпеть до утра. За завтраком Вундергай со стенографической точностью передал ей все события прошедшего дня, не упустив ни одной детали. Бабушка выслушала внука с молчаливым равнодушием.
— Ты что, не веришь? — спросил Вундергай, подливая в пиалу чая.
— Не знаю, чему тут верить, — пожала плечами бабушка. — Я там не была. Меня, по-моему, никто не приглашал…
— Зря обижаешься, бабуля, — оправдывался Вундергай. — Мы сначала планировали провести сбор-диспут сами, без пенсионеров. Они стихийно объявились, — слукавил он. — Но, главное, теперь я и мои друзья понимаем, что без тебя нам не обойтись. — Вундергай бросил в рот сливу и, пожевав, выплюнул в ладонь косточку и затем метко швырнул ее под раковину в мусорное ведро. — Поможешь штабу?
— Посмотрим, — неопределенно ответила бабушка, убирая со стола посуду.
Вундергай встал и привычно чмокнул ее в щеку.
— Тут и смотреть нечего. Как бабушка, ты вправе мне отказать, но как депутат — не можешь, ведь ты — слуга народа.
— Ну и говорун, — сказала бабушка, заметно расцветая. — Весь в отца. И когда ты оставишь меня в покое?
— Никогда, бабуля, никогда, не надейся даже. Ты обречена, потому что я люблю тебя… Правда, люблю по-своему, — поправился Вундергай. — Ладно. Чао, драгоценная! Я к инспектору Али по важному делу.
Дверь захлопнулась, как бы поставив точку разговору.
Инспектор Али недоволен
Инспектор Али легонько постучал пальцами по стеклу шаровидного аквариума, и сразу же на звук стали собираться разноцветные рыбки. Первыми примчались черно-красные меченосцы и торкнулись носами в ситечко опущенной кормушки. За ними лениво пожаловали щеголеватые
— Ишь ты, гурман нашелся, — сказал вслух инспектор Али. — Где же я тебе деликатесы возьму при своей холостой жизни? Сам на бутербродах сижу, — он улыбнулся и щелкнул по боку аквариума. Франт дернулся, взмахнул изящным шарфом и устремился на дно к раковине.
Нарастающий треск «Химеры» возвестил о приближении Вундергая. Инспектор Али оторвался от рыбок и взглянул на часы. До встречи целый час, а Вундергай уже тут.
— Добрый день! — приветствует он с порога.
— Здравствуй, здравствуй, товарищ Вундергай, — сдержанно ответил инспектор Али и, пригласив сесть своего нештатного помощника, объявил без предисловия:
— За проведенный диспут и организацию трудового штаба массива выношу благодарность… Концерт тоже занятный… Вижу, не зря спасали петуха. Словом, молодец!
— Служу советской милиции! — откозырнул Вундергай.
Инспектор Али не ответил, наблюдая за витиеватым танцем рыбок. Осторожно вытянув из воды кормушку, стряхнул с нее капли и добавил строго:
— А вот за экзекуцию над дискоманом Газиком тебе следовало бы всыпать, хотя и выполнил ты мое задание на отлично.
— Расшифруйте, пожалуйста, что это значит? — удивился Вундергай. — Всыпать за то, что справился с заданием на отлично?
Инспектор Али сел за письменный стол, что означало — разговор будет долгим и малоприятным.
— Кто дал тебе право на допрос граждан своего массива, да еще с применением… кастрюли? Я?..
— Нет, не вы, конечно. Обстоятельства.
— Обстоятельства? Ну-ка, расскажи, что за такие обстоятельства? Домком ко мне приходила, пожаловалась на тебя от имени всего квартала. Зачем ты нахлобучил ему на голову кастрюлю?.. И к тому же долбил по ней поварешкой? Неужели нельзя было ограничиться внушением?
Вундергай нетерпеливо заерзал на месте.
— Знаете, товарищ инспектор, — сказал он. — Когда-то в детстве я заводил в доме умопомрачительные игры. Троглодиты, индейцы и разные джинны были непременными участниками придуманных мной спектаклей. Легко представить картину, которая являлась глазам моих родителей. Достаточно сказать, что у них порой было такое выражение на лицах, словно они вернулись из кругосветного путешествия, а на месте своего города застали одни развалины… Бабушка запиралась в своей комнате со страшной головной болью. Мама читала мне длинные нотации, ссылаясь на мой возраст, незаконченное начальное образование — я тогда ходил в первый класс — и на то, что отцу не стоит мешать работать над докторской, иначе он завалит дело, да и велосипеда мне не видать. Я кивал головой, чтобы они отвязались, а на следующий день, едва приготовив уроки, с прежним вдохновением давал волю своей неутомимой фантазии. Однажды мой отец, можно сказать, гуманнейший человек в округе, который и мухи не обидит, а муравья перешагнет, чтобы не раздавить… Так вот, однажды он молча взял резиновую палку для выбивания ковров и начал интенсивно выколачивать из меня дурь. Нет, не очень было больно, но зато убедительно. Решительность отца испугала, и я стал рассуждать, прежде чем выбрать форму развлечения. — Вундергай передохнул и резюмировал: — Вот потому и решил я поступить именно так. И, думаю, не ошибся. Парень-то остался не в обиде. Дошло, значит.