Вундергай-сыщик
Шрифт:
— Пионерский цирк — это здорово, — обрадовался Вундергай. — Мы тебя уже в цирке искали. Ты же сам сказал тогда — «каждый вечер у ковра»…
— Совершенно верно, — сказал Арлекин. — Не только каждый вечер, но и все дни. Но ведь я вам не говорил про цирк… Я пока только учусь в цирковом училище. Так что не обижайся, что на время исчез. Каникулы…
— Да чего обижаться, если сам пришел, — сказал Бабашкин. — А с петухом можно в кружок поступить?
— Хоть с коровой, — улыбнулся Арлекин.
— Нет у меня коровы, — серьезно ответил Бабашкин.
— Заведешь…
Инспектор Али жестом прервал этот диалог.
— О
— Никто не беспокоится, — попытался возразить Бабашкин.
— Приказы не обсуждаются! — поддержал участкового Вундергай. — Завтра утром встречаемся здесь.
Мамура беспрекословно сложила все бумаги в папку, аккуратно связала тесемки и пошла к выходу. Бабашкин неохотно поплелся за ней. Инспектор подождал, пока стихнут шаги, потом сказал Вундергаю:
— Так вот… Твой рассказ относительно Арнольда Суррогатова пока ничего не дал.
— Тюлень сгоряча проговорился, что он знает насчет того медальона и пригрозил мне Суррогатовым, — рассказал Вундергай.
— А пригласи его на беседу — и он живо откажется от этих своих слов, — сказал инспектор Али. — Даже Газик толком ничего не знает о нем.
— Но ведь у него обитают Алиса с Хламидой-Монадой! — обрадовался своему доводу Вундергай.
— Соседи утверждают, — кивнул инспектор Али, — что никаких подозрительных типов не заметили. Правда, кто-то вспомнил, что у Суррогатова гостила племянница. Она уже уехала.
— Куда уехала? — вскочил Вундергай.
— Вот именно, куда? — повторил инспектор Али. — Спроси об этом у Суррогатова.
— И спрошу! — запальчиво воскликнул Вундергай. — Тем более, что у меня есть для него ценная информация про те триста рублей, которые не стала делить с ним Алиса.
— Только усложнишь дело! — остановил его инспектор Али. — Алиса уже во всем ему призналась. Больше того: и деньги, и квитанция возвращены хозяйке. Пострадавшие сказали нашим работникам, что приходила незнакомая молодая женщина в форме лейтенанта милиции и вручила им пропажу, попросив расписаться в блокноте…
— Отменно работают! — не удержался Вундергай. — Алиса это была. Больше некому…
Инспектор Али продолжил:
— Можно было бы эти деньги и не возвращать, а квитанцию просто подбросить — все равно без паспорта ей не выдали бы кольцо. Алиса так бы и поступила, но Суррогатов, видно, прозорлив. Он-то уверен, что ты, Вундергай, как свидетель преступления Алисы, можешь и со мной поделиться тем, что знаешь. Потому и подстраховался. А с тобой ему расправиться сейчас проще простого. Ты ведь сам себя ему в лапы отдал. Если бы Аристогес, все твои верные друзья и я в том числе не верили тебе, ты, может, и находился бы сейчас под следствием. — Инспектор Али протянул Вундергаю небольшой листок, вырванный из блокнота. — Вот два номера телефона, первый — Алексея Васильевича Станицына, он из угрозыска, и в курсе этого дела… Второй телефон мой. Можно звонить и ночью. — Инспектор Али помолчал, как бы взвешивая следующие слова. — Теперь слушай и запоминай. Номера телефонов выучи наизусть… Кроме тебя никто не знает в лицо его сообщниц — Алису и Хламиду. Возможно, никуда они и не уезжали. Просто Суррогатов мог их для подстраховки поселить в другом месте. Так вот, Вундергай. Надо тебе погулять по городу. Возьми с собой Назара, он может тебе
Погоня
Следующим утром первыми явились Мамура с Бабашкиным. Секретарь Совета штаба доложила, что уже разработан график дежурств в каждом подъезде, где живут завтрашние первоклашки. Их будут опекать всю первую четверть, пока они не научатся самостоятельно делать уроки и хозяйничать в доме. Мамура добавила еще, что скоро начнет свою работу клуб «Звездочка». Потом Мамура замялась и с надеждой посмотрела на Бабашкина.
— Она хочет попросить петуха на прокат, — помог ей Бабашкин.
— Бери, — охотно согласился Вундергай. Он даже обрадовался, что Кука не останется без внимания в эти напряженные дни. — Только смотри, чтобы малышня не затискала его, и пить ему давайте почаще.
— Знаю, знаю, — закивала Мамура и, не мешкая, направилась на балкон. Кука знал ее и потому позволил усадить себя в спортивную сумку.
Мамура ушла, а Бабашкин сказал:
— Я хочу сделать заявление.
Вундергай надевал рубашку, да так и замер, не успев продеть руку в рукав.
— Заявляй, да покороче. Я Назара жду, у нас срочное дело.
— Вот-вот, я как раз насчет этого… Делайте, что хотите, но я больше не желаю с вами работать.
— В отставку подаешь? — попытался перевести разговор в шутку Вундергай.
— Между прочим, ничего смешного не вижу, — насупился Бабашкин.
— Давай без загадок, Бабашкин. — Вундергай терял терпение. Он выглянул в окно, надеясь увидеть Назара, но тот, как всегда, задерживался.
— Я уже говорил вам с Назаром: или все доверяйте мне, или ничего… А то, как ЧП — так Бабашкина первым зовете, а если секрет какой, так молчок, зубы на крючок. Я и так все про тебя знаю, иначе что же я за связной?
— Что же ты обо мне знаешь? Интересно…
— Да про новую операцию…
Вундергай с угрожающей быстротой застегнул на рубашке пуговицы.
— Чего ты хочешь, Бабашкин?
— Чтобы включили меня в новую операцию.
— Бабашкин, помнишь случай с агитбригадой?
— Ну и что же?
— А то самое, что в этой операции, может, потасовка почище той будет.
— Я же не один буду, а с вами.
Вундергай не успел возразить, раздался звонок. Это пришел Назар.
— Заранее знаю, что ты сейчас скажешь в свое оправдание, — сказал Вундергай другу. — Ездил на базар, готовил завтрак, кормил, отвозил, штопал, гладил… Ладно, Ты неисправим… Слушай, Бабашкина придется взять с собой.
— Отлично! — неожиданно для Бабашкина одобрил Назар. — Связной нам будет очень нужен.
Вундергай махнул рукой:
— Тогда спускаемся вниз.
Все трое, благодаря особой конструкции мотоцикла, удобно устроились на «Химере» и помчались к Центральному рынку.
Когда «проштудировали» два городских рынка, ярмарку в полтора километра, четыре универмага и «Детский мир», Назар высказал предложение, что рецидивисты до обеда обычно спят и что тратить бензин на бессмысленные поиски он больше не желает. За эти два с половиной часа он смог бы законсервировать дюжину баллонов помидоров — мать уже целый месяц просит его об этом.