Вуншпунш, или Тениалкогадский волшебный напиток

Энде Михаэль

Между тем Бельзебуб Шуткозлобер и Тиранья Кровопийца загнали сами себя в совершенно безвыходную ситуацию.

Оба одновременно попытались парализовать друг друга магическим взглядом и теперь сидели неподвижно и смотрели друг другу в глаза. Оба были взаимно загипнотизированы наилучшим образом. И потому не могли прекратить гипнотизировать друг друга.

— Если

я всё правильно понял, — заговорил святой Сильвестр, — достаточно одного-единственного звука из новогоднего звона, чтобы аннулировать обратное действие гениалко… — Он запнулся.

— Гениалкогадского волшебного пунша, — с готовностью подсказал Мориц.

— И вы считаете, что такая малость в состоянии что-то изменить в столь страшном деле?

— Уверены! — заявил Якоб. — Но только в том случае, если эти два чёртовых отродья ничего не прознают. Они-то будут желать доброе, чтоб сбылось злое, а из их пожеланий как раз доброе-то и получится.

— Ну да, ну да, — задумчиво произнёс святой Сильвестр. — Один-единственный звук из моего личного новогоднего концерта я вполне могу вам подарить. Надеюсь лишь, что никто не обратит внимания на недостачу.

— А как вы, собственно, полагаете это устроить, ваша милость? — осведомился ворон. — Если вы дадите нам эту ноту прямо сейчас, те двое её тоже услышат и будут начеку.

— Прямо сейчас? — переспросил святой Сильвестр. — Но это совершенно бесполезно, потому что вы получите вовсе не ноту из новогоднего звона. Новогодний звон звучит ровно в полночь…

Взгляд святого Сильвестра блуждал, казалось, где-то очень далеко.

— Однако в Вечности, — проговорил он, — не существует ни «прежде», ни «потом». Там существует вечно сущее, непрекращающееся, одновременное и неразделимое «всегда». Поэтому я уже сейчас могу подарить вам звук, хотя раздастся он только в полночь. Его влияние будет предшествовать первопричине, как это часто происходит с дарами Вечности.

Ни один из зверей ничего не понял из того, что изрёк святой Сильвестр. А тот бережно провёл пальцами по огромному боку могучего колокола, и в ладонь ему упал прозрачный кусочек льда. Внутри кристаллика льда сверкал и искрился по-неземному прекрасный огонёк, принявший облик одной-единственной ноты.

— Вот, — произнёс святой Сильвестр. — Возьмите её поскорее, отнесите туда и незаметно бросьте в этот адчадужасный напиток.

Якоб Кракель осторожно взял льдинку в клюв и несколько раз вымолвил «кхым! кхым!», причём при каждом «кхыме» кланялся.

Мориц отвесил изящнейший поклон, расшаркался лапой и произнёс:

— Глубочайшее мерси, монсиньор. Мы постараемся выказать себя достойными вашего доверия. Но как нам поспеть к месту событий вовремя?

Святой Сильвестр улыбнулся так, как всегда улыбаются святые.

— Сейчас вы вместе с моим колокольным звуком полетите… полетите… Это займёт несколько секунд. Раз — и вы уже там. Прощайте! Мне доставило великую радость познакомиться с двумя такими храбрыми и честными созданиями Бога.

Он поднял руку в благословляющем жесте.

Кот и ворон вцепились друг в друга и со

скоростью звука полетели сквозь ночь. А спустя несколько секунд обнаружили себя в кошачьей комнатке. Окно стояло открытым, и всё выглядело так, словно они никогда и не покидали помещения.

И всё же случившееся не было сном, поскольку Якоб Кракель держал в клюве льдинку, излучавшую чудесный золотой свет.

Вся власть чёрного мага основана на принуждении. Ни одно существо, ни одна вещь, даже такая ничтожная, как кастрюля, не станет служить чёрному магу по доброй воле. Поэтому маги вынуждены неустанно удерживать в повиновении всех и каждого, используя для этой цели непрерывное магическое излучение. Если маг хоть на мгновение ослабит контролирующие лучи, то против него немедленно поднимется восстание.

Чем больше силы воли приходилось применять Шуткозлоберу, чтобы противопоставлять парализующим гипнотическим лучам Тираньи свои собственные, тем меньше энергии оставалось у него для того, чтобы держать в повиновении многочисленных духов- элементалов в своём «природоведческом музее».

Повсюду застучали по стеклянным стенкам маленькие узники. Один сосуд разлетался на куски вслед за другим. И вскоре тёмный коридор бурлил и кипел.

Повсюду кишели фигурки гномов, кобольдишек, водяных, эльфиков, саламандр и прочих карликов всех видов и мастей. Все они бесцельно носились туда-сюда.

Эти существа хоть и были невелики размером, но обладали могучей силой. Стены виллы содрогались до самого фундамента, как при землетрясении, когда эта армия принялась громить всё вокруг.

Все предметы в доме обрели собственную иллюзорную жизнь и принялись обороняться против погромщиков. Бутыли, цилиндры, колбы и тигели свистели, сопели, брызгались едкими эссенциями. Многие в этой борьбе пали и разбились на мелкие кусочки, но немало и духов-элементалов также получили серьёзный урон и предпочли бежать из лаборатории в Мёртвый парк, хромая и жалуясь.

Книги в библиотеке тоже ожили и с оторванными корешками пошли друг на друга.

Под конец во всеобщее буйство включилась мебель. Шкафы с кряхтением сдвинулись с места, сундуки с домашней утварью и посудой запрыгали и загремели, стулья и кресла заскользили на ножках, как конькобежцы.

Настенные часы больше не били по больному пальцу, но дико размахивали молотком направо и налево. Они сорвались со стены и принялись кружить над полем битвы. И всякий раз, пролетая над головой ведьмы и мага, всё ещё неподвижных, они изо всех сил лупили их молотком.

Последние духи-элементалы вырвались на свободу и разбежались. Книги, мебель и прочие предметы обратили свою ярость против угнетателей. Шуткозлобера и Тиранью бомбили летающие книги, их кусала сушёная акулья голова, царапали колбы, комод отдавил им ноги, стол лягал их, и в конце концов оба одновременно покатились по полу. Тем самым их взаимный гипноз прервался, и они смогли встряхнуться и собраться с силами.

Шуткозлобер загремел ужасным басом:

— Сто-о-о-ой!

Он вскинул руки, из его пальцев полетели пылающие зелёные молнии, проникая во все углы лаборатории, во все комнаты и закоужи виллы «Ночной кошмар».