Введение в чтение Гегеля
Шрифт:
И только Мир, преобразованный человеческим Трудом, раскрывается Понятием и в Понятии, которое эмпирически существует в Мире, не будучи этим Миром. Стало быть, Понятие есть Труд, а Труд есть Понятие. И если, как очень справедливо отмечает Маркс, Труд для Гегеля — это «das Wesen des Menschen», «сама сущность человека», /го можно также сказать, что для Гегеля сущность человека — это Понятие. Именно поэтому Гегель и говорит, что Время — это не только Begriff, но также и Geist. Ибо если Труд обременяет Пространство, то наличие Труда в Мире есть наличие в этом Мире Времени. Если же Человек — это Понятие и Понятие — это Труд, то и Человек, и Понятие суть также и Время.
Если все это так, то нужно сказать, что,
Так вот, если это так, и если Природа — это только лишь Пространство, но не Время, придется заключить, что не существует концептуального постижения Природы. Понимание, в точном смысле слова, есть только там, где есть Время; что означает, что истинно понять можно только Историю. Во всяком случае, только Историю можно и должно понять диалектически.
Это следовало бы сказать. Но Гегель этого не говорит. И в этом, я думаю, его основная ошибка.
Прежде всего, Гегель колеблется. С одной стороны, он говорит, что Природа — это одно только Пространство. А с другой стороны, он хорошо видит, что жизнь (биологическая) — феномен временной. Отсюда мысль о том, что Жизнь (Leben) — это явление Духа (Geist). Но Гегель также видит — и даже первым говорит об этом напрямую, — что подлинно человеческое существование возможно только посредством отрицания Жизни (как мы знаем, Риск жизнью в Борьбе чисто престижного характера является «человекооб- разующим»). Отсюда противопоставление Духа Жизни. Но если такая оппозиция существует, то Жизнь нельзя считать исторической; не существует, стало быть, биологической диалектики; и нет концептуального постижения Жизни.
Гегель же говорит, что такое постижение существует. Он придумывает (вслед за Шеллингом) диалектическую биологию и излагает ее в «Феноменологии духа» (глава V, А, а). Разумеется, он отрицает возможность концептуального, или диалектического, постижения не-живой реальности. Но это лишь приводит его к утверждению, что реальный Мир — это живое существо. Отсюда его абсурдная философия Природы, безумные обвинения в адрес Ньютона и собственная «магическая» физика, дискредитировавшая его Систему в XIX веке.
Но есть еще кое-что. Диалектически постигается лишь историческая реальность, т. е. реальность, созданная Трудом с прицелом на Проект. Утверждать, как это делает Гегель, что всякое понимание диалектично и что природный Мир постижим, значит утверждать, что этот Мир есть произведение Демиурга, Бога-творца, мыслимого по образу трудящегося Человека. И это то, что Гегель действительно говорит в «Логике», заявляя, что его «Логика» (т. е. его онтология) — это «мысль Бога до сотворения Мира». Получается, что Гегель постигает Мир, потому что Мир создан сообразно Понятию, которое есть у Гегеля. И мы в растерянности: гегелевский антропо-те- изм перестает быть метафорой; Гегель — действительно Бог, Бот-творец и Бог вечный. Но человек (если он не безумец) не может утверждать, что он создал Мир. Стало быть, если мышление, обнаруживающее себя в «Логике», является мышлением, сотворяющим Мир, то это, наверное, не мышление Гегеля. Это мысль Творца, другого, нежели Гегель, другого, чем Человек вообще; это мысль Бога. И «Логика», вопреки названию, это не просто логика; это, как и «Этика» Спинозы, — тео-ло- гия, т. е. логика, мышление или речь БогаК
Но оставим в покое природный Мир. Согласимся с тем, что Гегель шагнул далеко вперед в философии, отождествив Понятие и Время. Ибо сделав это, т. е. открыв диалектическое познание, он нашел способ учредить некие феноменологию, метафизику и онтологию
Посмотрим, какое же решающее следствие для Человека проистекает из этого открытия.
Понятие — это Время. Время в точном смысле слова, т. е. Время, в котором есть Будущее, тоже в точном смысле слова, т. е. Будущее, которое никогда не станет ни Настоящим, ни Прошлым. Человек — это наличное бытие Понятия в Мире. Стало быть, это наличное бытие в Мире такого Будущего, которое никогда не станет настоящим /present/. Так вот, это Будущее для Человека — это его смерть, такое его Будущее, которое никогда не станет его Настоящим, это знание, которое есть у Человека сейчас о своей будущей смерти. Следовательно, если Человек есть Понятие и если Понятие есть Время (т. е. если Человек — бытие по существу временное), то человек по существу смертен; и он — лишь потому Понятие, т. е. абсолютное Знание, или воплощенная Мудрость, что он это знает. Логос воплощается, становится Человеком лишь при том условии, что Человек этот хочет и может умереть.
И это нас приводит к пониманию того, почему принятая Гегелем «третья возможность» появляется так поздно в истории философии. Не согласиться с тем, что Понятие вечно, сказать, что оно есть Время, это отрицать бессмертие, или вечность, Человека (по крайней мере, как мышления, или собственно человеческого в человеке). Но как Человек соглашается на смерть только у последнего предела, только «при смерти»; так и философия лишь при последнем издыхании приняла «третью возможность»1.
«Alles endliche ist dies, sich selbst aufzuheben» /«Все конечное таково, что оно само себя снимает»/, — говорит Гегель в «Энциклопедии». Именно конечное Бытие диалектически снимает само себя. Значит, если Понятие — это Время, т. е. если концептуальное постижение диалектично, то существование Понятия и, как следствие, раскрытого Понятием Бытия, — по существу конечно. Значит, и сама История должна быть по существу конечной; коллективный Человек (человечество) должен умереть в точности так, как умирает человеческий индивид; у всеобщей Истории должен быть конец, исключающий продолжение.
Мы знаем, что для Гегеля конец Истории отмечен явлением Науки в виде Книги, т. е. явлением в Мир Мудреца, или абсолютного Знания. Это абсолютное Знание, будучи последним моментом Времени, т. е. таким, у которого нет Будущего, уже не является более временным моментом. Если абсолютное Знание становится во Времени, или, лучше, в качестве Времени, или Истории, то ставшее Знание более не темпорально и не исторично: оно — вечное; или, если угодно, оно — Вечность, которая раскрыла себя себе самой; оно — Субстанция Парменида — Спинозы, раскрываемая Речью (а не Молчанием), именно потому, что она представляет собой результат исторического становления; оно — Вечность, рожденная Временем.
Все это Гегель объяснит в тексте второго этапа 2-го раздела 2-й части главы VIII.
Девятая лекция интерпретация второй части главы VIII (продолжение)
Мы возобновляем чтение главы VIII «Феноменологии духа» с того места, где мы остановились (конец пятой лекции).
Это 2-й раздел 2-й части, в которой рассматривается вопрос о существовании Мудреца в Мире.
Анализ эмттрического-существования (Dasein /наличного Бытия/) Мудреца проходит в три этапа. Я начал рассказывать о первом. Гегель говорит здесь о соотношении Мудреца с Wirklichkeit, действительностью. На втором этапе он говорит об отношениях между Мудрецом и Временем. Наконец, на третьем этапе он поместит Мудреца в объектив- но-реальное Время, т. е. в Историю.