ВВЕДЕНИЕ В ЛИТУРГИЧЕСКОЕ ПРЕДАНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Воробьев Владимир Иванович

Затем берется третья просфора, и из нее вырезается девять частиц. Первая частица — в честь Иоанна Предтечи, вторая частица — в честь ветхозаветных пророков, третья — в честь апостолов, четвертая — в честь святителей, пятая — в честь мучеников, шестая — в честь преподобных, седьмая — в честь бессребреников и целителей, восьмая частица — в честь праведных Иоакима и Анны, равноапостольных Мефодия и Кирилла, учителей словенских, в честь равноапостольных Владимира и Ольги и в честь святых того дня, в который совершается Божественная Литургия. Последняя частица вынимается в честь автора Божественной Литургии, которая совершается, — в честь Иоанна Златоуста или Василия Великого.

Четвертая просфора посвящается памяти всех живых. Из нее вырезаются две частицы — первая в честь епископа той епархии, к которой принадлежит храм, и в честь священнического и диаконского чина. Вы знаете, конечно, что епископом нашего города является Патриарх, поэтому мы на Литургии поминаем его. Вторая частица

вынимается в честь всех православных людей: «Помяни, Господи, богохранимую страну нашу и православныя люди ея». Затем из этой просфоры вынимается сколько угодно маленьких частичек, похожих на крупицы, — в честь болящих, страждущих и всех, кого мы хотим помянуть. Эти частицы помещаются ниже Агнца, обычно горкой, сюда же помещаются частицы, которые вынимаются из других маленьких просфорок, не служебных, а тех, которые заказывают в начале Литургии. Затем берется пятая просфора. Из нее вынимается одна большая частица в честь усопших Патриархов, царей и благочестивых создателей храма. Рядом с ней помещаются маленькие частички за упокой, вынутые из этой пятой просфоры и из других маленьких «заказных» просфор.

Во время проскомидии полагается прочитать те записки, которые вы подаете на Литургию, и за каждое имя желательно вынуть частичку, за здравие или за упокой.

Когда таким образом совершилась проскомидия, священник берет кадило и вместе с диаконом, если он есть, или помогающим ему алтарником покрывает священные сосуды. Прежде всего, берет звездицу металлическую и поставляет ее на дискосе крестообразно. На эту звездицу возлагается воздух или покров специальный, тоже крестообразно. Вторым таким воздухом покрывается чаша и третьим воздухом, большим, покрывается сразу и чаша и дискос вместе. После этого священник или диакон совершает каждение алтаря, открывая при этом царскую завесу.

Во время совершения проскомидии обычно чтец читает часы, третий и шестой, так что проскомидия, по существу, теперь совершенно скрыта от народа. Так было не всегда. Напротив, в древности проскомидия была весьма существенным моментом участия мирян в совершении Литургии. Само название — проскомидия, «приношение», — означает, что здесь приносятся какие-то дары. Хлебы, в том понимании, как мы теперь имеем просфоры, появились не сразу. В древности просфор не было, брали просто хлеб. Потом постепенно стали готовить специальный хлеб, с печатью наверху, и просфоры эти могли готовить все члены общины (просфора тоже значит «приношение»). В те времена каждая женщина могла сама испечь просфору и принести ее в храм. Эта просфора приносилась священнику, который из нее вынимал частички для Литургии, а женщина, не давая даже никаких записок, просто ему говорила: батюшка, пожалуйста, помолитесь о здравии таких-то и таких-то, — и называла имена, а священник вынимал частички за этих людей. Потом так же за упокой.

И сейчас еще проскомидия совершается на клиросе в Балканских странах. В нашей Русской Церкви, к сожалению, этот порядок изменен довольно сильно, особенно в последнее время. Сейчас уже нет возможности приходить ко священнику со своей просфорой и просить его вынуть частички по вашей записке. Обычно мы теперь должны придти в храм, и там за деньги заказать просфору, и дать записку в алтарь. Здесь происходит процесс, о котором мы будем часто говорить — процесс секуляризации, т. е. отделения неких существенных моментов нашего участия в службе от службы. У нас теперь ищут какую-нибудь просфорницу, которая бы за деньги пекла тысячи просфор, а мы их потом за деньги продаем. Конечно, смысл остается прежним, потому что это есть по существу наша жертва, когда мы даем деньги за просфору. Не следует думать, что мы ее покупаем и таким образом платим за что-то. Ввиду того, что у нас храмов было сравнительно мало, а в России было очень много верующих, приходилось менять формы нашего участия в Литургии и как-то их унифицировать. Пришлось этот чин сделать достаточно формализованным. Тем не менее, смысл остается тем же самым. Мы жертвуем деньги вместо хлеба и вина, вместо продуктов, и Литургия совершается на церковных просфорах. При этом записки приносятся в алтарь и по-настоящему они должны быть прочитаны во время совершения проскомидии, и хорошо, если бы священник мог читать записки и вынимать частички по этим запискам. Но когда записок бывает очень много, это физически невозможно сделать. Тем не менее, не нужно этим огорчаться, потому что все это символ и в какой-то степени этот символ приближен или удален от нашего непосредственного, конкретного участия, от соединения записки с частичкой. Это хорошо, когда все совпадает, когда все очень конкретно и наглядно, но это не самое главное. Нужно помнить, что в первые века христианства поминовения на просфорах путем вынимания частичек не было вообще. Оно оформилось к VIII веку, так что если первая Церковь, Церковь Святая, Церковь Святых, не знала такого поминовения, то нет ничего страшного, если мы постепенно вынужденно возвращаемся к этому прежнему образу совершения Литургии, и совершение проскомидии у нас постепенно утрачивается.

С другой стороны, есть некоторые тяжелые последствия таких изменений. Совершается

некое, я бы сказал, нововведение: во время Литургии оглашенных начинают читать весь ворох записок, которые приносятся в церковь. Этого раньше никогда не было, это есть нововведение XX века. Нововведение весьма страшное и вредное, потому что Литургия разрывается, особенно если батюшка очень усердный и читает записки, например, час. Уже в этом веке в литургию вставили поминовение за упокой «во блаженном успении» неизвестно откуда. Это поминовение усопших происходит на Литургии оглашенных: после пения тропарей вдруг выходит диакон и возглашает: «Во блаженном успении вечный покой, подаждь. Господи», и поминает опять эти самые записки, в третий раз. Это неуставное поминовение, которого Литургия не знала никогда и не знает. Для чего? Для того, чтобы еще раз «как следует» помянуть записки. Такое отношение к совершению Литургии является грехом. К сожалению, оно имеет место очень часто. Надо сказать, что очень многие священники считают, что это, может быть, самое главное — поминать за здравие и за упокой при совершении Литургии, вынимать частички и читать записки, что в этом состоит почти, что самая главная цель служения Литургии. И они делают это с усердием, не за деньги, а просто «за совесть». И часто говорят, что тех, кто не поминает, Бог накажет (и, конечно, это верно).

Хочу напомнить вам, что о. Иоанн Кронштадтский, как вы знаете, совершал Литургию при огромном стечении народа и записок на его службах были целые мешки, так что и просфор были целые мешки, их невозможно было все вынуть. И о. Иоанн так делал: он брал кипу записок и говорил: «Помяни, Господи всех, кто здесь помянут», — и вынимал просфорку из одного мешка. И все, кого он поминал, чувствовали молитвы отца Иоанна и часто утешались именно таким поминовением.

Это наследие довольно тяжелое для нас, и оно, безусловно, жизнью вытесняется, не нужно за него держаться. В действительности, конечно, каждый из нас должен помнить, что Литургия совершается всею Церковью, и каждый из нас должен принимать участие в совершении Литургии, и каждый из нас должен сознательно поминать своих родных — во время проскомидии, ектении после «Тебе поем», когда совершается главное поминовение. Нужно самим поминать своих близких, на своих местах, а не возлагать все на батюшку, на священника, который этого сделать не может, и в Церкви древней, конечно, такого не было.

Литургия начинается не с проскомидии, проскомидия — это подготовительная часть. После отпуста на проскомидии диакон отверзает завесу царских врат и совершает полное каждение храма, т. е. сначала кадит алтарь, престол, жертвенник, горнее место, иконы, а затем иконостас, клирос, народ и весь храм. Каждение есть символ молитвы и в то же время символ благодатного присутствия Божия. Таким образом, освятив весь храм перед совершением Божественной литургии, диакон возвращается в алтарь, подходит к престолу, где стоит священник, и они совершают вместе короткую молитву перед началом литургии. Священник, воздевая руки, молится: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины» А затем второй раз воздевает руки и говорит: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение» — дважды. И в третий раз воздевает руки и молится: «Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою…» А диакон говорит на это: «Время сотворити Господи, Владыко, благослови». Священник благословляет его со словами: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков. Да исправит Господь стопы твоя, да помянет тебя Господь Бог во Царствии Своем». Диакон выходит на амвон и говорит: «Благослови, Владыко».

Священник в ответ возглашает:

«Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа ныне и присно и во веки веков».

«Аминь» поет уже клирос. Во время этого благословения священник поднимает Евангелие над престолом, над антиминсом, совершает этим Евангелием крестное знамение и полагает его на место.

Этот возглас имеет особенную непосредственную связь с литургией. Скажем, всенощная или утреня имеют возглас: «Слава Святей, и Единосущной, и Животворящей, и Нераздельней Троице всегда, ныне и присно и во веки веков». И только литургия имеет возглас: «Благословенно Царство…». Почему здесь говорится о Царстве?

Потому что именно литургия низводит Царство Божие на землю, а по-другому можно сказать — открывает нам врата Царства Небесного. Литургия есть явление Царства Небесного здесь, на земле. Это Царство Божие, пришедшее в силе. Именно литургия вводит нас в полноту этого Царства, этой жизни с Богом. В литургии мы соединяемся со Христом, соединяемся, можно сказать, так глубоко, так полно, как не мог бы придумать человек. Это соединение имеет в себе особенную таинственную силу, силу животворящую, которая дает нам вечную жизнь, не только сегодня животворит нас, но соединяет нас с Вечностью, открывает нам дорогу в эту Вечность. Именно это Царство Божие, пришедшее в силе, и есть Церковь, т. е. можно сказать, что Церковь это — литургия, Церковь — это Царство Божие. Возглас священника как раз благословляет это Царство, приветствует его: «Вот, Господь грядет к нам, и с Ним грядет Его Царство Небесное к нам. Царство Отца и Сына и Святого Духа».