Введение в социальную философию
Шрифт:
Мы имеем в виду ситуацию, когда историей называют не поток сменяющих друг друга социальных событий - конкретных войн и мирных договоров, географических экспедиций и научных открытий, а становление, развитие и смену устойчивых безличных структур духовной и практической деятельности.
Так, историей могут называть фазы экономического развития обществ, связанные с заменой латифундизма колонатом, барщины - оброком или тейлоризма - системой "человеческих отношений" в промышленности. Или же, говоря о развитии искусства, именовать историей не хронологию конкретных творений, а размытый во времени процесс становления и смены
Мы видим, что речь идет об "истории", из которой исчезают "имена людей и целых народов", истории, в которой действуют не живые человеческие индивиды - рыцари Алой и Белой Розы или инсургенты Гарибальди, а безличные социальные статусы типа "феодал", "пролетарий", "буржуа" и пр. Речь идет об "истории", в которой безраздельно господствуют жесткие детерминационные связи, "историческая необходимость", не зависящая от воли людей - напротив, предписывающая им необходимые чувства, мысли и поступки.
Такое употребление термина "история" уже не столь безобидно, поскольку способно создать у читателей извращенное, "социологиза-торское" представление о реальной истории человечества, которое превращает ее в поле действия неких безличных социальных сил, всецело господствующих над человеческими судьбами.
Именно такую "историю" десятилетиями преподавали в советской школе, разбавляя социологические откровения о "классовой борьбе угнетенных против угнетателей", "переходе капитализма в высшую стадию империализма", "победе социализма" и пр. жидким "фактическим материалом", призванным проиллюстрировать "подлинное понимание" человеческой истории.
В чисто научном плане такая интерпретация "истории" чревата смешением различных уровней социального познания, способным нанести самый серьезный ущерб теории. Остановимся кратко на этой проблеме, требующей четкого соотнесения категорий "общество" и "история".
Выше, говоря об обществе, мы определили его как динамическую систему, способную менять формы своей экономической, социальной, политической, духовной организации. Мы говорили, что задачей социальной философии и социологии является анализ причин, источников, механизмов и форм социокультурного изменения, присущих и обществу вообще, и определенным типам социальной организации, и конкретным социальным организмам.
Так, обращаясь к проблемам социальной динамики, философская теория общества может и должна, к примеру, рассмотреть наиболее общие законы смены форм социальной организации, на существовании которых настаивают многие теоретики (будь то Питирим Сорокин, убежденный в существовании "закона ограниченных возможностей социокультурного изменения", или Карл Маркс, отстаивающий "закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил"). Социальная философия может и должна сопоставлять механизмы эволюционного и революционного способов социальной трансформации, изучать их сравнительную "креативность" и т.д. и т.п.
Возникает, однако вопрос: можно ли считать, что, занимаясь этой и подобной проблематикой, социальная философия тем самым изучает некий отличный от "общества" феномен человеческой "истории"?
Очевидно, что ответ будет отрицательным.
Социологическая наука, как мы видели выше, также рассматривает общество в динамическом аспекте его существования, демонстрируя, однако, более конкретный подход к нему. Социологию интересует уже не способность к саморазвитию вообще, а реальное воплощение этой способности в социальных системах определенного типа и вида.
Так, социология феодализма анализирует законы генезиса данной системы общественных отношений, фазы ее саморазвития, перехода от "раннего" феодализма к "позднему", механизмы ее постепенного саморазрушения, превращения в иной тип общественного устройства. Конкретная социология идет еще дальше, изучая устойчивые, воспроизводимые особенности саморазвития, присущие не типам общественной организации, а реальным социальным организмам - интересуясь, к примеру, динамикой реформ и революций в развитии российского общества, механикой столь частых в России "революций сверху" и т.д.
И снова: мы не можем утверждать, что во всех этих случаях социология изучает некий феномен истории, отличный по своим свойствам от "положенного" ей по предмету общества. Нельзя считать процесс саморазвития любого общества - будь то "общество вообще", определенный социальный тип или конкретный социальный организм - некоторой отличной от него реальностью, обладающей иными свойствами и признаками. Подобный процесс представляет собой всего лишь динамический аспект существования общества, реализованную способность к саморазвитию, свойство общества, образующее одну из граней его сущности. В этом плане общество неотделимо от своего развития (равно как и строения и функционирования) так же, как сущность неотделима от раскрывающих его свойств.
В самом деле, мы не можем представить себе жидкость отдельно от свойства быть текучей, живой организм отдельно от свойства дышать и питаться, императора Наполеона - отдельно от присущей ему и определяющей его характер воли к власти. Точно так же общество не может быть представлено вне и помимо процессов социокультурной динамики, представляющей свое собственное, а не "заемное" у некоей "истории" свойство15.
Отсюда следует, что именуя "историей" развитие общественных систем в их социально-философском и социологическом понимании, мы используем этот термин в качестве "дублера" вполне самостоятельной и работоспособной категории "общество". В то же время остается терминологически "оголенной" иная форма социальности, которая действительно отлична от "общества" и нуждается в самостоятельной номинации.
Чтобы убедиться в этом, достаточно задать себе вопрос: сводится ли общественная жизнь людей к саморазвитию глубинных социальных структур, которое связано с жесткой необходимостью, объективными законами, интересующими социальную философию и социологию?
Или в своем реальном содержании (которое, как и всякое содержание, не редуцируется к сущности) она выступает как событийный процесс, обладающий совершенно иными степенями свободы, в котором случайность и вероятность играют неизмеримо большую роль?