Введение в Ветхий Завет. Книга 2.

Юнгеров Павел Александрович

Только что отмеченной особенности в воззрениях пророков на будущие события соответствует особенность в воззрениях их на современные и минувшие события. В тех и других случаях нельзя отождествлять пророков с прозаичными холодно-рассудочными историками. И современные, и минувшие события пророки часто излагают не в точном согласии с точной историей, а пророчественно, как бы в исторических «видениях», обращая внимание не столько на точность и детальность, сколько на общую теократическую идею, освещающую все отдельные факты. Поэтому можно встретить в подобных речах объединение событий в последовательности не хронологическои, а идейной, по внутреннему сродству их, и отсутствие хронологической последовательности фактов: вслед за более древними событиями упоминаются самые поздние, затем современные, опять древние, современные, и т. п. Поэтому очень трудно определять, пользуясь известными библейскими историческими свидетельствами, соответственное им пророческое изложение истории и во всяком случае на основании этой «непоследовательности» никак нельзя делать критических выводов о вставках, перестановках и подобных дефектах в существующем тексте пророческих речей. Причина здесь совсем иная и иное сему объяснение всегда давалось в православной богословской науке [270].

Из предыдущего очевидно, что и на настоящие и современные события пророки смотрели и описывали их часто, как показанные в видении, пророчественно и созерцательно, оттеняя при этом не столько точные и дробные факты, сколько теократический

дух всех событий, проявлявший Божественное промышление, с одной стороны, и грубое упорство и жестоковыйность народа, с другой стороны. Отсюда очень трудно определить, так называемый «исторический горизонт» пророческих речей, т. е. время произнесения той или другой пророческой речи, а часто и время служения самого пророка (напр. Авдия, Аввакума, Иоиля, Наума), на основании упоминаемых пророком, как бы современных ему, исторических событий. Такова, например, первая глава Исайи, а равно и весь отдел Исайи 40–66 главы; также речи Иеремии, в коих нет частной и точной хронологической даты (напр. Иер 8–9 глл.; 10:17–25 и др.), и у других пророков таково же множество речей. И опять, на основании тех или других частичных дат в пророческих речах, невозможно, как поступают часто критики, перестраивать и переделывать текст и расположение пророческих речей в Священных книгах, если не будет к тому особых положительных оснований. Невозможно также приводить речи и главы пророческих книг в строгий и точный хронологический порядок, переменяя существующее расположение глав и речей. И во всяком случае, по существующему расположению содержания пророческих книг, невозможно допускать порчу и изменения в тексте их против автографов. И в последних, можно думать, пророки располагали свои речи не в хронологическом, а в особо-систематическом и идейном порядке. Этим объясняется помещение у Исайи в 6-й лишь главе призвания его к пророческому служению. Этим же объясняется частое нарушение хронологического порядка в расположении речей Иеремии (напр. 21:1–3; 24:1; 25:1–2; 26:1; 27:1; 28:1), Иезекииля (8:1; 20:1; 24:1; 29:1; 31:1; 32:1; 40:1) и других пророков. Такое расположение следует объяснять не «небрежностью» и недосмотром позднейших собирателей и «редакторов» пророческих книг, а волею самих священных писателей-пророков и их воззрениями на хронологические и исторические даты и значение их в теократии.

Из вышеописанного отличительного характера происхождения пророческих речей проистекает обилие в их речах и книгах символизма. Господь нередко в видениях символически и образно предначертывал пророкам будущие события, характер и цель их служения (Ис 6 гл.; Иер 1 гл.; Иез 1–3 глл.), и пророки часто пользовались символами и аллегориями в изложении своих пророчеств. Особенно Иезекииль, Даниил и Захария ими пользовались, и Господь им открывал будущее в символах и прикровенных видениях. Но при изучении употребительных у пророков символов и видений не следует, подобно критикам, искать оснований для пророческого символизма в каких-либо особых исторических обстоятельствах, а тем паче в языческой символической обстановке (у Иезекииля и Даниила), а единственно в воле Божией и воле пророков. Так, современники пророки Аггей и Захария не одинаково относятся к символизму: у Аггея его нет, у Захарии половина книги им наполнена. Иезекииль и Даниил жили в плену и обильны символами, а Захария жил в Палестине и также обилен ими. — Очевидно, не внешняя современная обстановка была причиной символизма, а совершенно иное.

Таковы, по нашему мнению, наиболее существенные отличительные черты речи пророческих книг, возбуждающие большинство современных критических недоумений относительно происхождения, подлинности и неповрежденности пророческих книг.

Что касается специально библиологических вопросов: о происхождении и подлинности Священных книг, то при обозрении пророческих писаний остановимся, в виду «единогласия» критической литературы в отрицательном отношении к ним, на подлинности книг Исайи, Иеремии, Даниила и Захарии. Особенно при обозрении книг Исайи и Даниила остановимся на критических возражениях против подлинности их, потому что здесь будет оценка и вообще современно-критического отношения к пророческим писаниям. С этой стороны, эти книги имеют и наиболее обширную ученую литературу. Другие же книги будут кратко обозреваться преимущественно с положительно-апологетической стороны.

Книга пророка Исайи.

Первое место в ряду пророческих книг занимает книга пророка Исайи. О личности и служении пророка Исайи существуют прямые положительные и точные сведения в Священных ветхозаветных книгах, пополняемые, не всегда точными, сведениями в иудейском и христианском предании.

Пророк Исайя был сыном некоего Амоса, призван был к пророческому служению в год смерти иудейского царя Озии и проходил это служение при преемниках Озии: Иоафаме, Ахазе и Езекии. По иудейскому и христианскому преданию, он пережил Езекию и Сеннахирима (Ис 37:38) и умер мученически при Манассии. Вообще Исайя проходил приблизительно 60-летнее служение в 757–697 гг. до Р. Х.

Не излагая подробно сведений о современном пророку Исайи политическом и духовном состоянии иудейского царства, как мало относящихся к чисто исагогическому обозрению (в отличие от библейско-богословского, где таковые очень нужны) пророческих книг и имеющих значительную обработку в русской богословской литературе [271], считаем нужным упомянуть лишь о том, что важнейшими событиями, современными пророку Исайи, были два нашествия на Иудею: сирийско-израильское при Ахазе (ок. 730 г.) и ассирийское, Сеннахирима, при Езекии (ок. 715 г. до Р. Х.). Оба эти нашествия подробно описываются пророком Исайей (Ис 7 гл. и 36–37 глл.) и стоят в тесной связи с главнейшими моментами его пророчеств. По мнению многих исследователей, первое событие, составляющее повод и для пророчества Ис 7:14, вместе с тем служит основной связующей нитью всех пророчеств Исайи 1–27 глав его книги. А второе событие служит таковым же центром для всех остальных пророчеств 28–66 глав [272]. Не находя возможным согласиться с таким крайне преувеличенным представлением о важности сих событий и полагая центр деятельности и письменности величайшего пророка-евангелиста в теократическом призвании Израиля и приготовлении человеческого рода ко вступлению в новозаветное царство Божие, признаем и мы за этими событиями значение, но лишь повода, для многих пророчеств Исайи 7–12 и 28–37 глав его книги.

По содержанию книгу пророка Исайи можно разделить на три части. Первая часть обнимает 1–35 главы, вторая часть — исторического характера — 36–39 главы, и третья часть — пророчества 40–66 глав. В первой части содержатся пророчества об иудейском и языческих царствах, возвещающие бедствия, страдание и спасение останка народов, и речи, порицающие нравственные преступления иудеев в правлении Иоафама, Ахаза и Езекии. Во второй части излагаются нашествие Сеннахирима, болезнь и выздоровление Езекии и посольство Меродах-Валадана. Эти события служили подтверждением предыдущих угроз пророка и пророчеств о падении Ассирии и поводом для пророчеств третьей части. В третьей части заключаются почти исключительно пророчества об освобождении иудеев из политического и духовного плена, а вместе и о спасении всего человеческого рода от власти греха, и наступлении царства славы. Содержание этой преимущественно части кратко премудрый Сирах излагает в следующих словах: «великим духом своим он (т. е. Исайя) провидел отдаленное будущее и утешал сетующих на Сионе; до века возвещал он будущее и сокровенное, прежде нежели оно исполнилось» (Сир 48:27–28). Подробно излагать содержание всех глав, многократно обозреваемых в русской

литературе [273], не будем.

При изучении книги Исайи в современной учено-богословской литературе, западной и русской, уделяется много внимания очень важному и серьезному вопросу о происхождении книги пророка Исайи. В иудейском талмудическом предании этот вопрос решался довольно глухо: книгу пророка Исайи написало общество друзей Езекии (Baba Batra. 15a). Соответственно обычному среди иудейских ученых, талмудического и после-талмудического периодов, отношению к книге пророка Исайи, как писанию, содержащему его собственные речи, справедливо думают, что современное Исайи общество друзей Езекии лишь включило книгу пророка Исайи в сборник священных канонических писаний, а самую книгу составил пророк Исайя и в ней находятся лишь его собственные пророчества, а не друзей Езекии [274]. Согласно с таким пониманием свидетельство Премудрого Сираха, что Исайя предвозвещал последние времена и утешал сетующих на Сионе (48:27–28) своими пророчествами, находящимися в его книге (40:1; 52:1–2; 61:3). При Иисусе Христе книга Исайи, как богодухновенное пророческое его писание, читалась в синагоге (Лк 4:17). И во все последующее время в ортодоксальном иудействе и даже у сектантов караимов она считалась подлинным писанием Исайи. Ученые иудеи, вслед за Флавием (Древн. XI, 1, 2), признавали ее также богодухновенным писанием Исайи [275].

В глазах верующих христиан подлинность книги Исайи утверждена признанием Господа Иисуса Христа, что писание Исайи исполнилось на Нем (Лк 4:17–22), и многократными другими ссылками на разные «пророчества Исайи» об иудеях (Мф 15:7–9; Лк 22:37). Также часто цитировали книгу пророка Исайи и видели в ней богодухновенные пророчества Исайи апостолы (Деян 8:28; 28:25; Рим 9:27; 10:16; 15:12…) и евангелисты (Мф 3:3; 4:14; 8:17; 12:17; Ин 1:23; 12:38–40). Отцы Церкви в своих многочисленных толкованиях и многочисленнейших цитатах также признавали подлинною всю книгу и богодухновенными все содержащиеся в ней пророчества «ветхозаветного евангелиста». Так относились к книге пророка Исайи христианские богословы, толковники и библиологи, до последней четверти 17-го века, когда Спиноза отрывочно высказался, что в Книге Исайи есть позднейшие вставки (Tractati theolog. 1670 г. §128). Затем, уже через столетие высказываются Коппе более определенно сомнения в подлинности 50-й, потом 47 и 48 глав и наконец всего отдела 40–66 глав, которые приписываются неизвестному пророку, современнику вавилонского плена (Lowt's. Iesaias… I. В. Корре. 1779–81 гг.). Гипотезу Коппе подтверждает и развивает Додерлейн, признавая также весь отдел 40–66 глл. произведением вавилонского пленника (Doderlein. Iesaias. 1768 г.). Ейхгорн привел особый мотив для непризнания подлинности пророчеств Исайи: будто пророки не могли произносить пророчеств с специальным содержанием, каково например пророчество Исайи о вавилонском плене и Кире, а таковые пророчества суть лишь «поэтические и исторические описания современных или прежних событий». Следовательно, пророчества Исайи в нынешнем виде, по его мнению, могли появиться лишь после вавилонского плена (Hebraisch. Propheten. 1816–1819 гг.). Паулюс начал, впервые, указанные общие теоретические предположения подтверждать филологическим доказательством — отличием языка заподозренных отделов от бесспорно подлинных отделов Исайи (Philologische Clavis "uber d. alte Testament. Iesaias. 1793 г.). В XIX столетии видными противниками подлинности книги пророка Исайи были: Гезениус, доказывавший, что «исторический горизонт», язык и воззрения спорных речей Исайи совершенно отличны от эпохи, воззрений и языка истинного Исайи. Подробно свои доказательства Гезениус подтверждал и экзегетическим анализом текста всей книги (Prophet Iesaiah. 1821 г.). Его доводы развивали Эвальд, Гитциг и Кнобель (1837, 1840, 1843 гг.). Кратко все резюмировано было Фюрстом и Рейсом (1870 и 1882 гг.). Представители новой эволюционной гипотезы мало внесли нового и серьезного в решение этого вопроса, лишь только, по обычаю, доведши дело до невозможной крайности и очевидной несостоятельности критицизма. Так, Кыонен и в особенности Дум не признали бесспорной подлинности ни в одной цельной главе книги Исайи, а всюду видели или позднейшее происхождение, или множество значительных переделок (Киепеп. Hist. — Krit. Einleitung. 1892 г. Duhm. Com. "ub. Iesaiah. 1892 г.). Вообще, по мнению Дума, эта книга не только принадлежит многим писателям, но и много редакторских рук испытала на себе, которые так или иначе перерабатывали текст ее. Жили эти редакторы в разное время, и последняя редакция современна Маккавеям. По справедливому замечанию апологетов [276], дальше этого в отрицании нельзя было идти, а потому у позднейшего защитника резкого критицизма, Баудиссина, признается опять подлинность и неповрежденность значительной части книги Исайи, происхождение лишь в плену или не позже первых лет по возвращении из плена позднейших спорных ее частей, и последняя редакция до времени жизни премудрого Сираха, знавшего уже всю книгу в нынешнем виде [277]. Орелли, часто соглашающийся с критическими теориями, сомневается в подлинности лишь 40–66 глав, а остальные, включая и «единодушно» отвергаемые критиками пророчества о падении Вавилона (Ис 13 гл. — 14:23; 21:1–10 и др.), признает подлинными [278]. Зато Кауч находит: первого, второго и третьего Исайю, видит в книге Исайи писания, появлявшиеся с VIII-го до III в. до Р. Х. [279]

На всем протяжении рассмотренного нами периода появления критических сомнений в подлинности книги пророка Исайи, постоянно не переставали появляться одновременно с ними и апологетические труды защитников подлинности всей книги. Особенно видными следует признать: комментарий Витринги (1714–1720 гг.), в коем на основании плана, единства идей и исторического горизонта века Исайи, доказывается подлинность всей книги. Затем Клейнерт собрал исторические и филологические доказательства подлинности всех спорных речей, указав массу примеров сходства их по языку и даже по пророчествам об отдаленных будущих событиях с неоспариваемыми критикою отделами (Kleinert. Ueber die Echtheit s"ammtlichen in d. Buche Iesaia enthaltenen Weissagungen. 1829 г.). По тому же пути следовали, лишь специализируя и пополняя доводы Клейнерта, Геферник во Введении в ветхозаветные книги (1845–1857 гг.), Дрекслер (1844–1856 гг.) и Делич в комментариях на Исайю (изд. 1865 и 69 гг., а в позднейших изданиях, с 1889 г., стал склоняться к отрицанию); также Кейль (1873), Корнели (1885), Бреденкамп (1887), Рупрехт (1898), в Общих Введениях и в комментариях на книгу Исайи. Более специально разбирался этот вопрос, в применении к 40–66 глл., Штиром (Iesaias nichs Pservdo-Iesaias. 1850 г.) и Лором (Zur Frage "uber d. Echtheit von Iesaias 40–66 cap. 1878–80 гг.), причем эти ученые находят параллели историческим указаниям и языку спорных глав, как у Исайи, так и у современных ему пророков Амоса, Михея и Осии. И в русской литературе существует два монографических исследования апологетического характера [280], в коих с достаточной полнотой собрано сказанное западными апологетами и прибавлено не мало новых доказательств подлинности всей книги. Отсылая за полными сведениями к этим монографиям, изложим лишь критические и апологетические доводы о некоторых, наиболее «единодушно» отвергаемых критиками, отделах. При этом изложении, как и в вопросе о подлинности Пятикнижия и о времени происхождения книги Иова, будет дана характеристика вообще современному западному критическому отношению к пророческим писаниям. Это критическое отношение простирается на писания и других пророков, особенно Иеремии и Даниила, но уже не будет нами повторяемо.