Вверх по течению
Шрифт:
Дирижабль сделал круг над развалинами моста и ушел в сторону царских войск по 'компасу Кагановича'.
А к нам, отделившись от кучки железнодорожников, подошел их самый старший, щетина на щеках уже седая, и немного помявшись, сказал.
— Тут… Эта… господа — начальники… Выпить требуется за упокой старого моста.
Я не понял, то ли он нам предлагает выпить, то ли напрашивается на то, чтобы это мы его остограмили в честь такого случая? На всякий случай нацепил на лицо маску 'доброго чекиста' и спросил.
— Это ты нам, государевым
— И в мыслях не было, господин хороший… Традиция такая… — пожал он плечами и, видимо уже жалея, что вообще со мной связался.
Посмотрел я на него еще раз строго и сказал голосом, которым обычно делают внушения.
— Так что тогда стоишь? Наливай!
Смеялись не только стрелки и бронеходы, но и его же коллеги по путейскому цеху.
Спиртного у железнодорожников было много — им тут спиртным взятки суют коммивояжеры, чтобы быстрее через мост перебраться. Но на нас на всех оказалось мало. Только снять стресс и хватило. Можно считать 'наркомовскими'.
Вернувшийся дирижабль завис над нами и сбросил длинный желтый вымпел.
Я отсалютовал высунувшемуся из гондолы корвет — капитану Плотто рукой. Он ответить мне тем же не смог — рука у него одна.
После этого 'Черный дракон', убедившись, что послание получено, улетел вниз по реке. Но вскоре, развернувшись на запад, поплыл к нашим войскам.
Принесли капсулу с вымпелом. Медный цилиндр с завинчивающейся крышкой. В капсуле нашелся свернутый в трубочку засургученный конверт на мое имя. Последняя разведсводка с воздуха и записка от Плотто.
Начал со сводки написанной наспех рукой Плотто.
'Савва, за день фронт прорван в двух местах. Рассечен и локализован. Остальные удары хоть и не увенчались успехом, но свое дело сделали — врага сковали. Передовые части царцев по их же траншеям отжаты к болотам, отрезаны от снабжения и вышестоящего командования. Плотность колечка постоянно наращивается. Артиллерию им удалось сохранить, но с подвозом боеприпасов туго.
Трансконтинентальная железная дорога полностью наша до реки и коридор по ее сторонам все расширяется. Вся кавалерия введена в прорыв и гоняет по вражеским тылам большими массами. Сверху это забавно выглядит.
Ставка генерала Мудыни, цепляясь за разъезды, откатилась по рокаде в сторону железнодорожного парома, собирая вокруг себя разрозненные части и пытаясь организовать отпор нашему натиску с севера.
В южном полевом укрепрайоне вражеская группировка рассечена ночной атакой, прижата к болотам и полностью лишена артиллерии. Введению основных наших войск в прорыв и наступлению их в сторону паромов никто особо не препятствует. Тех, кто мог бы препятствовать гоняет и ловит кавалерия.
Бои идут очень ожесточенные. Особенно когда царцы прижатые к болотам поняли что бежать им некуда стали сильно огрызаться. Хотя и остались почти без офицеров — тех активно выбивают снайпера.
Штаб передовой линии теперь на станции Узловой уже.
Что
Удачи тебе, Вит.
И это… смело пиши представления к крестам на своих людей, они заработали. Сверху твоя работа видна во всей красе. Щибз передает тебе привет и клянется, что на пленке все будет прекрасно видно'.
Вкурил информацию. Как это здорово своевременно получать данные воздушной разведки.
В пакете был краткий приказ Ставки по завершению задания мне присоединиться к броневому дивизиону и быть при нем.
А в записке только одно предложение: 'В Ставке император'.
Сжег на костре записку и левую разведсводку. Все же Плотто очень хороший друг — сильно рисковал он такой самодеятельностью.
Оглядел столпившееся у костров воинство.
— Так… — показал пальцем на лейтенанта егерей. — Вам организовать здесь заслон и не давать царцам восстанавливать мост или вообще какую-либо переправу. Смену вам вышлем. Один паровозик оставляем вам для связи с Узловой. Вопросы?
— У нас тяжелые пулеметы побиты.
— Вахмистр, снять с броневагона тяжелые 'Гочкизы — К'. Одиннадцатимиллиметровые. Оба. Поставить на станки от разбитых пулеметов. И отдать все патроны этого калибра. А разбитые 'гоч — лозе' заберем с собой.
Поискал глазами, нашел в толпе служивых своего денщика.
— Тебе, — ткнул пальцем в грудь Тавору. — сформировать здесь эшелоны со стреляными гильзами и отправить их на завод. В сопровождающие поставить легкораненых с последующим излечением в Будвице. Определись с количеством потребных паровозов — заберем на станции вместе с машинистами. Второй маневровый вернешь сюда.
Вздохнул. 'Покой нам только сниться'. Разве хочешь, надо!
— Всем остальным — броневагон и платформа. Двадцать минут на сборы, оправку и в путь. Нас ждут великие дела, которые без рецких горцев никогда не делались. И теперь не обойдутся!
— Качай вождя, — закричал кто-то из егерей.
Десяток рук схватили меня за кожанку, колени и сапоги, легко оторвали от земли и подбросили по направлению к седой дымки небес.
Меня сегодня, сам того может быть и не желая, император повысил в воинском чине. Повелеть соизволил…
Нет, я как был, так и остался лейтенантом имперского флота и штаб — фельдфебелем ольмюцкой гвардейской артиллерии, но… его императорское величество Отоний Второй лично наблюдая с фаса Южного форта бомбардировку с дирижаблей полевых позиций противника настолько впечатлился этим зрелищем, что в тот же вечер особым указом выделил воздушный флот империи из морского флота в отдельный род войск.
И тем же указом он присвоил чинам воздушного флота преимущество в один чин перед чинами морского флота. И стали воздухоплаватели как бы на положении гвардии, у которой перед армией преимущество в два чина при одинаковом же его названии. Впрочем, неофициально нас потом так и окрестили 'воздушной гвардией'.