Ввысь
Шрифт:
Нет… Когда автомобиль подлетел ближе, я узнала этот голубой цвет. Машина Йоргена. Должно быть, ему установили новую силовую матрицу.
Фыркнув, я отвернулась и продолжила путь. Он поравнялся со мной и снизился так, чтобы его голова возвышалась над моей не более чем на метр.
— Штопор? Ты что, действительно собираешься пройти восемьдесят километров?
Я не ответила.
— Ты же понимаешь, что тут опасно. По идее, я должен приказать тебе вернуться. Что, если ты попадешь под дождь обломков?
Я пожала плечами. Я жила у поверхности уже не первый месяц, и по-настоящему
— Спенса, во имя Полярной звезды, садись в машину. Я тебя отвезу.
— А ты не должен почтить своим присутствием какое-нибудь шикарное мероприятие для богатеньких?
— Родители еще не знают, что я на больничном. Так что я ненадолго свободен, как ты.
Я? Свободна? Мне захотелось рассмеяться ему в лицо.
И все же у Йоргена есть машина. Многодневное путешествие превратится в поездку на пару часов. Я вознегодовала на него за такую возможность, потому что мне хотелось побыть одной. Наверное, чтобы предаться скорби. Однако в глубине души я знала, что не доберусь до тела Рвоты с тем, что у меня в рюкзаке. Придется возвращаться уже на следующий день.
— Я хочу поехать с тобой, — сказал Йорген. — Идея хорошая. Рвота… это заслужила. Я привез топливо для погребального костра.
«Как же ты достал со своей правотой», — подумала я. Но обошла машину и забралась на пассажирское сиденье. Я была в пыли почти по пояс и вымазала весь салон, но Йорген, похоже, не заметил.
Он выжал газ, и мы понеслись над пустошью. В автомобиле имелось небольшое подъемное кольцо, ускорителя не было — только стандартные маневровые двигатели, но так близко от земли казалось, что мы летим быстрее, чем на самом деле. Особенно если учесть, что крыши тоже не было, и ветер свободно трепал мои волосы.
Я позволила монотонности движения завладеть мной.
— Хочешь поговорить? — спросил Йорген.
Я не ответила. Мне нечего было сказать.
— Хороший командир должен уметь помогать своим пилотам справляться с проблемами, — добавил он. — Ты не могла ее спасти, Штопор. Ты ничего не могла сделать.
— Ты считаешь, ей следовало отступить.
— Я… теперь это не имеет значения.
— Ты считаешь, что ей не стоило гнаться за тем креллом. Что она нарушила протокол и не должна была лететь одна. Ты думаешь об этом. Я знаю, думаешь. Ты ее осуждаешь.
— То есть теперь ты злишься на меня из-за того, о чем я предположительно думаю?
— А ты думаешь об этом? Ты ее осуждаешь?
Йорген ничего не ответил. Ветер теребил его слишком аккуратную, слишком идеальную прическу.
— Почему ты всегда такой зануда? — спросила я. — Почему твои попытки «помочь» всегда выглядят так, будто ты цитируешь какое-то руководство? Ты что, какая-то думающая машина? Тебе хоть что-то небезразлично?
Он поморщился, и я зажмурилась. Я знала, что ему небезразлично. Видела его тем утром в классе, когда он пытался найти способ спасти Зарю в симуляции. Вновь и вновь.
Мои слова были глупыми. Опрометчивыми.
Вот что выходит, когда ляпнешь не подумав.
— Как ты вообще меня терпишь? — Я открыла глаза и, откинувшись на спинку, стала смотреть на
— Ты спасла жизнь Недду.
Я чуть наклонила голову и посмотрела на Йоргена. Он вел машину, неотрывно глядя прямо перед собой.
— Ты отправилась за моим другом прямо во чрево чудовища и за шкирку вытащила его из опасности. Да и до этого я понимал. Ты недисциплинированная, с чересчур длинным языком и… просто невыносимая. Но, Штопор, когда ты летаешь, ты — часть команды, и ты бережешь моих ребят.
Он поймал мой взгляд.
— Можешь ругаться на меня сколько влезет, угрожать мне, что угодно. Пока ты летаешь, как вчера, защищая их, я хочу, чтобы ты была в моей команде.
— Все равно Рвота погибла, а Киммалин ушла.
— Рвота погибла из-за собственного безрассудства. Бзик ушла, потому что чувствовала свою несостоятельность. Эти проблемы, как и твоя недисциплинированность, моя вина. Это моя работа — держать звено в строю.
— Ну, раз уж тебе поручают невыполнимую работу, почему бы тогда не попросить тебя победить креллов в одиночку? Это примерно так же вероятно, как то, что ты справишься с нами.
Йорген напрягся, уставившись вперед, и я поняла, что он воспринял мои слова как оскорбление. Скад.
Мы наконец добрались до зенитной батареи. Йорген позвонил туда на подлете, чтобы случайно не сработали их дистанционные датчики. Его пропустили без вопросов, стоило лишь упомянуть, что он сын Первого гражданина.
После того как мы миновали зенитки, найти место крушения Рвоты оказалось неожиданно легко. Она пропахала не меньше сотни метров, оставив за собой на земле широкий шрам. Корабль разорвало натрое. Задняя часть фюзеляжа вместе с ускорителем, похоже, отвалилась первой. Пролетев дальше, мы нашли середину — то, что от нее осталось — и большую черную отметину на земле. Силовая матрица взорвалась, ударившись о камни и уничтожив подъемное кольцо. Эту вспышку я и видела.
Но небольшой фрагмент передней части фюзеляжа, включая кабину, оторвался и проскользил дальше. Сердце екнуло, когда я заметила останки кабины, разбившейся о груду валунов.
Йорген приземлился, и я, выбравшись из машины, понеслась впереди него. Запрыгнула на первый валун и подтянулась на другой, ободрав пальцы, — нужно было забраться достаточно высоко, чтобы заглянуть внутрь разбитой кабины. Мне нужно знать. Я подтянулась на следующий валун, с которого можно было заглянуть внутрь фонаря.
И увидела Рвоту.
В глубине души мне не верилось, что она там окажется. В глубине души я надеялась, что Рвота как-то сумела выбраться из-под обломков и возвращается на базу — потрепанная, но живая. Самоуверенная, как всегда.
Мечты. Ее высотно-компенсирующий костюм считывал жизненные показатели, и у всех нас были аварийные передатчики, которые нужно активировать, если требуется эвакуация. Если бы Рвота выжила, в АОН бы об этом знали. Одного взгляда хватило понять, что умерла она, скорее всего, в момент столкновения. Раздавленная, она была зажата в покореженном металле кабины.