Вы меня не знаете
Шрифт:
Я смотрю на Курта, он в ответ пожимает плечами. Я обнимаю ее.
– Прости. Прости, малыш. Было так шумно, что я не слышал.
Я кладу «Байкал» в карман. Он еще теплый. Беру Киру за руки и увожу из комнаты. Она молчит. Кажется, даже не моргает. Мы идем в большую комнату, но тут я вспоминаю, что там лежат двое замотанных скотчем парней, и разворачиваю ее обратно в спальню. Беру в руки ее лицо.
– Ки. Слушай. Курт сейчас выйдет и поймает тебе такси. Потом я выведу тебя и Блесс. Только вот что. Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу. Ладно? Курт? – говорю я, и Курт тут же уходит.
Я оглядываюсь в поисках Блесс. Она ходит кругами и что-то бормочет себе под нос.
–
Блесс вдруг приходит в себя, немного успокаивается и поворачивается к Кире:
– Кира, все б-будет хорошо. Я поеду с тобой. Пойдем. Т-тебе надо снять куртку и одеться. Пойдем, милая.
Я отворачиваюсь, пока они одеваются, и выжидаю еще две минуты, прежде чем взять их за руки и как можно скорее вывести из квартиры. Все похоже на сцену из фильма. На полу – двое парней без сознания. Кровь там, где ее быть не должно. Дверь вся растрескалась. Везде бардак. Кажется, что Бинкс спит, но стонет так, будто ему снится кошмар. Шайло, правда, лежит лицом кверху совсем в отключке.
Когда мы выходим на улицу, Курт уже ждет в темноте рядом с машиной. Я усаживаю Киру и Блесс на заднее сиденье и даю водителю банкноту на двадцать фунтов и адрес, стараясь, чтобы голос звучал естественно. Я киваю на девчонок и говорю водителю:
– Только что с парнем рассталась.
И он кивает в ответ так, будто видел такое уже сто раз.
Мы с Куртом бежим обратно в квартиру. Шайло и Бинкс до сих пор лежат на полу, но уже приходят в сознание и издают звуки. Кровь на ноге у Бинкса потемнела и вроде бы засыхает. Видимо, остановилась из-за скотча. Мы с Куртом киваем друг другу и идем туда, где нас ждет тело Джамиля. В первую очередь нужно разобраться с ним, а уже потом – с двумя мычащими чуваками, которые лежат, замотанные как мумии, в соседней комнате. Нужно убрать Джамиля, пока его парни не очнулись и не поняли, что он мертв.
Хорошо, что было уже поздно, потому что так мы могли незаметно вынести его из квартиры. Мы с Куртом решили, что возьмем Джамиля под руки и типа доведем до его М3, который, скорее всего, где-то недалеко. Пуля попала Джамилю в грудь. Кровь есть, но совсем не так много, как у Бинкса, которому прострелили всего лишь ногу.
– Это потому, что у него сердце работает, – объяснил Курт. – Твою мать, дружище, да тебя самого как будто подстрелили. На улицу тебе в таком виде нельзя. Будем надеяться, что водила не заметил.
Я оглядываю себя и понимаю, что, пока заматывал Бинкса скотчем, весь испачкался в его крови. Но на улице темно, и водитель, скорее всего, этого не разглядел.
Я смотрю, как Курт ходит по комнате, пытаясь сообразить, что делать дальше.
– Слушай, – говорю я, – я заклею ему рану скотчем, чтобы остановить кровь. Тебе нечего пачкаться, а я и так уже весь в крови. Потом напялим на него куртку и вытащим.
– Лады, бро, – отвечает Курт, и мы беремся за дело.
Заматывать скотчем мертвое окровавленное тело – то еще занятие. Даже если крови мало, срач получается просто жесть. Дома я отмывался хрен знает сколько раз, но все равно не смог избавиться от той крохотной частички, которую нашли у меня под ногтями, когда арестовали месяц спустя. И говоря, что отмывался, я имею в виду, что отскребал кожу до крови, так что не мог понять, его это кровь или уже моя. В тот вечер я практически пропитался отбеливателем, но, как ни пытался, не мог смыть с себя ни ощущение, ни запах мертвого тела.
Я обмотал Джамиля скотчем и протер отбеливателем, пошел в большую комнату, взял горсть соды, которая лежала там повсюду, и присыпал ею влажные места. Я посыпал его содой, пока все не высохло. Ее запах помог замаскировать
– Супер, – говорит Курт. – Теперь давай снимай с себя эту хрень.
Я снимаю кофту, испачканную кровью и содой, и бросаю в мусорный мешок. Я гадаю, что мне надеть, и тут Курт протягивает мне худи. Видите, это было его худи. Черное худи размера XXL с белыми иероглифами на спине. Ну, вы помните. Улика номер три, про которую талдычило обвинение. То самое худи. Я натягиваю его, не раздумывая. Курт был в этом худи три дня назад, когда мы встретились с Джамилем в районе. Свидетельница, которая видела меня тогда, скорее всего, перепутала, кто во что был одет. Не знаю, как такое может быть, но, видимо, может.
– Держи перчатки, – говорит Курт и протягивает мне пару желтых хозяйственных перчаток. Он тоже надевает такие же, и секунду мы стоим и смотрим друг на друга, оба в дурацких перчатках. Потом молча берем Джамиля под руки и тащим через два пролета на первый этаж, к выходу.
Прежде чем открыть дверь, я смотрю на Курта. Дышит он тяжело, но в остальном выглядит нормально. Даже в каком-то смысле спокойным.
– А те двое наверху? – спрашиваю я.
– Никуда не денутся. Скотч продержится еще долго, – говорит он и выталкивает тело на холодный воздух.
Блин, это было сложнее всего. Мы как будто тащили мешок цемента, пытаясь при этом держать его вертикально. На лестнице мы его пару раз уронили, и было отстойно. Каждый раз я боялся, что он сейчас закричит. Но нет. Как будто в кои-то веки встречал удары как мужик.
Мы спустились, и Курт держал его стоймя, пока я в поисках ключей шарил по карманам его куртки, перебирая смятые клочки папиросной бумаги. Потом мы вышли на холодный воздух и стали искать его тачку.
– Блин, где его тачила? – спрашиваю я, оглядываясь.
– Да просто нажми кнопку, может, бибикнет.
Я нажал, и с противоположной стороны улицы нам мигнуло два янтарных огонька. Вон он, его блестящий М3, прямо под деревом. Непонятно, как мы сами не увидели.
Что мне надо было поискать, так это его телефоны. От них точно надо было избавиться. Но я не думаю как убийца, понимаете. Мы такое не планировали. Мы хотели его ограбить, только и всего. Чтобы Ки была в безопасности. Ничего больше. Но мне не повезло. Сейчас, правда, это уже не важно. Вы же теперь все знаете. А, блин, волосы. Мои волосы у него в машине. Тогда я об этом даже не подумал. Кто будет думать о волосах, если у тебя их почти нет? Наверное, надо было застелить сиденья полиэтиленом, прежде чем садиться, или помыть потом из шланга всю машину, но, блин, у меня в голове тогда толпилось столько мыслей, что об этом я и не подумал. Так они потом тебя и находят. Как там говорится? Кое-что можно предусмотреть. Можно предусмотреть почти все. Но невозможно предусмотреть абсолютно все. Типа того. Ну, вы поняли.
Короче, мы припарковались за одним знакомым домом, вытащили Джамиля из машины и приволокли к такому типа навесу, где стоят мусорные баки. Мы понятия не имели, что с ним делать, так что просто выкинули его там. Как мешок с мусором. Он упал, и я хорошо помню тот глухой стук, как будто его здесь уже нет, как будто он уже далеко от своего тела. Я только поэтому и смог это сделать. Потому что знал, что это уже даже не он. А только его прошлое.
Мы надели на его обмотанное скотчем тело мусорный мешок, чтобы оно не бросалось в глаза, и, уходя, оглянулись. Я шепотом вроде как помолился, пытаясь представить его, но видел только кучу мусора. Помню, я тогда вспомнил вот это «прах к праху» и понял, что он ушел.