Вы найдете это в библиотеке
Шрифт:
Поддразнивая меня, Табути сказал:
— Ой, Урасэ, как-то у тебя даже выражение лица изменилось. Раз такое дело, может, сегодня сходим выпить?
— Нет, я сегодня должен уйти вовремя.
Я договорился о встрече с Насудой. Расспрошу его о том, где лучше снимать помещение для магазина, что сейчас происходит на рынке недвижимости, о внутренней отделке.
Хина тоже связалась с Моги-сенсей. Он обещал оставить контакты тех, кто продает минералы.
Мы начали действовать, разматывая невидимые нити, которые вдруг появились.
Задач впереди стояло
Буду думать о том, что я могу сделать в «то время, которое у меня есть».
И тогда «когда-нибудь» станет завтрашним днем.
Овечка, выгравированная на ручке ложки, уже двинулась в путь.
Глава 3. Нацуми. Сорок лет. Бывший редактор журнала
Мы все когда-то были детьми и вроде бы знали, что Санта-Клауса не существует, тем не менее этот персонаж не исчезает из традиций Рождества вовсе не потому, что в него по-прежнему верят маленькие дети. Именно взрослые, которые когда-то были детьми, живут, признавая факт существования Санта-Клауса.
Сколько же раз я перечитывала эту книгу.
Под суперобложкой она была обычная — белая. И это мне тоже нравилось. Эту книжку, похожую на талисман, я носила с собой повсюду. Несколько цветных закладок, вклеенных между страниц, выглядели красочно на белом фоне.
Сегодня утром я перевернула страницу — уже декабрь. Что же мне подарить дочери Футабе на Рождество в этом году? Мне нравятся такие хлопоты Санта-Клауса. Я посмотрела из окна на улицу.
«Прошло уже три месяца после лета», — подумала я, чувствуя тепло слабых лучей декабрьского солнца.
Надвигающийся конец года. Голубое полуденное небо. Легкий и белый… молодой месяц.
Август.
Закончилась пора летних отпусков, компания вернулась в рабочий режим.
Я — сотрудник издательства «Банъюся». В информационном отделе мы работаем с уже опубликованными материалами, ищем архивные данные по запросам сотрудников, подбираем необходимую информацию. Кроме того, в наши функции входит составление релизов и материалов, которые публикуются за пределами компании.
В нашем отделе шесть человек, кроме меня еще пять мужчин среднего и пожилого возраста, все довольно молчаливые. Меня перевели сюда два года назад, но я до сих пор не слишком уютно чувствую себя на этом месте.
До этого я занимала должность в редакции журнала Mila — информационного издания для двадцатилетних девушек.
Устроившись в редакцию, в течение пятнадцати лет я работала не покладая рук. Беременность для меня была не случайностью, а осознанным решением. Мне тогда было тридцать семь, я понимала, чего хочу. Понимала, что если родить сейчас и побыстрее вернуться на работу, то и для организма, и для моей работы я смогу свести
Не буду отрицать, что я переоценила свои силы. После того как я узнала о беременности, первые месяцы никому не рассказывала о своих планах, кроме главного редактора. Мне не хотелось, чтобы ко мне как-то особенно относились. Молча переживала токсикоз, постоянно жевала мятную жвачку, чтобы избавиться от сонливости, которая из-за гормональной перестройки постоянно меня преследовала.
Когда живот стал слишком большим и скрывать его стало невозможно, пришлось всем сообщить, но я старалась изо всех сил, чтобы никому не показалось, что со мной сложно работать из-за беременности.
Я трудилась почти до самых родов, а в начале года родила. Если родить в январе, то декретный отпуск можно взять на год и четыре месяца. Но я решила, что вернусь в офис через четыре месяца. Я беспокоилась за то, как оставлю трехмесячную Футабу в яслях, но в то же время считала, что нужно как можно быстрее приступить к работе.
Разумеется, в первый же день после декрета я вернулась в редакцию Mila.
Коллеги при встрече через несколько месяцев немного неестественно улыбались и говорили: «С возвращением». Мне было странно увидеть такую отчужденность. В этот же день главный редактор позвал меня к себе и внезапно сообщил о переводе в другой отдел.
— Почему? — спросила я дрожащим голосом, на что редактор как ни в чем не бывало ответил:
— Сакитани, совмещать работу в редакционном отделе с воспитанием ребенка будет тяжело.
— Но я…
Меня распирало от недоумения и злости, я никак не могла сдержать себя.
Почему? Почему? Почему? Чтобы вернуться в журнал, я во время декрета перечитывала каждый выпуск ежемесячника от корки до корки, изучала материалы, обдумывала новые проекты. Чтобы сразу же после возвращения без промедления втянуться в работу.
На что же я потратила эти пятнадцать лет, пока работала в Mila? Выходит, здесь не осталось ничего, что бы ждало меня? Кто бы мог подумать, что я лишусь своего места.
— Да и отдел кадров проявил понимание: они говорят, нужно сделать все, чтобы вы могли приходить в девять, а уходить ровно в пять.
В ответ на утешительные слова начальника я протараторила:
— Со мной все в порядке. Я справлюсь и с работой, и с воспитанием ребенка. Мы обсудили это с мужем, будем все делать сообща, мы уже выбрали несколько нянь, к которым можно обратиться, если у меня будут переработки или вечерние совещания…
Главный редактор перебил меня с нетерпением в голосе:
— Дело решенное. Совершенно необязательно чем-то жертвовать, в информационном отделе вам будет спокойнее.
Возможно, именно в тот момент я поняла, что значит отчаяние. Для компании, вероятно, это было правильное решение. Однако мне оно не принесло ничего хорошего. Казалось, что мне сообщили: «Ты нам больше не нужна». Я словно проваливалась в черную дыру. В издательстве «Банъюся» нет женщин с детьми. Такого прецедента еще не было. Может, именно поэтому никто не хотел его создавать?