Вы призвали не того... Книга 5
Шрифт:
Оба здоровяка стопроцентно мертвы. Правда первый еще слегка подергивал ногами — организм оказался крепким и даже с поврежденным мозгом отчаянно цеплялся за жизнь. На всякий случай прописал ему еще и пяткой в кадык — а то я уйду, а он возьмет и зарегенит рану. С раздробленным горлом мужик затих окончательно. Из оружия у них оказалось только по мясницкому тесаку на поясах, а вещей больше вообще не обнаружилось. Из любопытства заглянув под колпаки, увидел там вполне обычные для местных жителей лица.
Безногий мужик оказался мертвым. Причем только-только отошел, видимо в
Подвешенные на стенах мужики были еще более-менее, хотя здоровыми их назвать язык не поворачивался — стандартный набор из синяков, ссадин, отметин от кнутов, ожогов и неглубокие резаные раны. Видимо, пытали их долго и со вкусом. А вот растянутая на дыбе девушка смотрела в потолок пустым взглядом и не реагировала ни на что. Короткий осмотр моим непрофессиональным взглядом выявил тот же набор ран, да плюс следы долгого жестокого насилия, что называется, во все дыры.
– Баба, можно сказать, труп, - вздохнул я.
– Жаль, вроде симпатичная была…
– Ты проверь на всякий случай, вдруг кто-то из них и есть тот «последователь Ауттэ», - напомнила мне дракошка.
Опыт общения с небожителями подсказывал, что их «квестовые» посланцы обычно выделяются так, что хрен пропустишь. Но проверить все же стоило, так что быстро «оценил» все три тушки.
***
«Молодая горожанка. Человек. Угроза: нулевая. Мозговая деятельность, судя по всему, тоже нулевая. Растение, короче.
Молодой горожанин. Человек. Угроза: минимальна. Без сознания.
Молодой горожанин. Человек. Угроза: минимальна. Без сознания».
***
– Что и требовалось доказать, - вздохнул я, после чего полез снимать мужиков со стены.
Уложив освобожденных пленников на пол, напоследок еще раз оглядел комнату, после чего направился к дверям.
– Эй! А помочь соплеменникам?!
– тут же возмутилась Чешуйка.
– В смысле?
– я от удивления даже затормозил.
– Ну… привести их в сознание, выдать оружие, провести по этому подземелью победным маршем с освобождением всех безвинно замученных несчастных… Да и девушку просто так бросишь? Да, душа у нее почти отлетела от тела, но ведь у тебя в замке как раз есть одна!
– Это откуда же в тебе такое человеколюбие вылезло, совесть ты моя недоделанная?
– хмыкнул я.
– Ладно, давай я тебе один раз объясню, чтобы ты больше не встревала с таким бредом. Во-первых, кто сказал, что эти мужики «безвинно замучены»? Невинных людей нет по определению и все мы чем-то грешны. Да и нет у меня ни времени, ни желания возиться с этими инвалидами. Со стенки снял? Надзирателей прирезал? А дальше пусть сами. При наличии капли воли к жизни, чутка удачи и крохи здравого смысла, эта парочка имеет все шансы отсюда выбраться. А баба… - я бросил взгляд на девушку.
– Не подходит. И не в ранах дело. Просто смотрю на нее и понимаю — не подойдет. Не приживется в ней Доська. Так что будем искать дальше.
– Нет в тебе сопереживания к собственному виду, - вздохнула Чешуйка.
– Как
– У меня на родине говорят так: «человек человеку волк». И я с этим полностью согласен…
Осторожно выглянув в коридор, я убедился что никого там пока не видно. Выскользнул в тоннель, прикрыв за собой дверь. И осторожно отправился дальше, к следующей группе живых существ, на которую меня вел «Жнец» и собственная начавшая поднывать задняя чуйка…
***
2.
По кривым ночным улочкам трущоб города Оферон неспешно шагала красивая молодая девушка. Отличную фигурку и большую упругую грудь не могли скрыть ни мешковатый, побитый пылью и невзгодами брючный костюм путешественницы, ни опутывающая ночные улицы тьма. Длинные черные волосы были собраны в «конский хвост» узкой лентой, а глаза вместе с верхней частью лица красавицы закрывала широкая глухая повязка.
Кроме дорожного костюма и пыльного заплечного мешка, из снаряжения у нее был лишь длинный кинжал на поясе, что уже вызвало бы недоумение у любого путешественника — ходить с такой внешностью и таким оружием в одиночку по дорогам страны могли только наивные дурочки… либо очень опасные твари, лишь маскирующиеся под таковых.
И, скорее всего, это был как раз второй случай.
Потому что ни одна здравомыслящая живая душа не купилась бы на обворожительную внешность и кажущуюся беззащитность девушки — даже с полным отсутствием навыков по предчувствию угрозы, любой взглянувший на нее сразу же понимал одну единственную вещь.
По ночной улице идет Смерть.
Вот девушка остановилась у входа в какой-то переулок и задумчиво постучала ладонью по рукояти кинжала. Куда она смотрела было абсолютно непонятно из-за повязки на глазах, но в том, что она все прекрасно видела можно было не сомневаться — девушка имела слишком уж уверенные и четкие движения для «слепой».
Из переулка слышалась возня и невнятные всхлипывания.
Девушка покачала головой и все таким же неспешным шагом вошла в переулок.
Прошла три шага. Завернула за угол.
Открывшаяся ей картина была типична для этой части города, где обитали его отбросы, изгои и концентрировалась низшая, самая беспринципная криминальная прослойка. Три полупьяных немытых мужика, одетых в разваливающееся рванье, насиловали избитого и практически мертвого паренька явно из более-менее зажиточной семьи. Их предавшиеся животной похоти и затуманенные алкоголем мозги не сразу поняли, что рядом появился кто-то еще.
Девушка не стала даже доставать кинжал. Она бесшумно скользнула к спинам троицы и положила одну руку на рывками двигающуюся спину того, что находился «в процессе», а вторую - на мокрую от пота спину уже «отработавшего» оборванца.
Через секунду по переулку пронесся полный боли и отчаяния животный вой, в котором очень мало было от человеческого голоса.
Третий оборванец, оставшийся в живых только потому, что не успел присунуть мальчишке и еще дожидался своей очереди, упал на задницу, и безумными от ужаса глазами уставился на три иссохшие мумии, оставшиеся от его подельников и их жертвы.