Выбор Донбасса
Шрифт:
* * *
По базару городскому,
по простому, по крутому,
и по мне, и по тебе
ходят сроки по судьбе:
убирать, снимать, открыться,
отслужить, пристроить, смыться…
Как в любом дому скамья,
есть на каждого — статья.
Открывается газета —
вчера был, сегодня нету,
только встал,
а уже сел,
притомился бедолага…
много
на крышу лез,
перебор да недовес
просочились между строк —
всё, кранты, выходит срок.
В центре замкнутого круга
на любимом лобном месте
чудо-юдо сохнет в кресле
и гундит: «Продлите срок!»
В ожидании развязки,
вековой бессрочной сказки
всяк живет, как разумеет,
молится и сатанеет,
ходит криво, ходит боком
и с надрывом и заскоком…
Шутит вечный Нострадамус:
— Чё, ребята, настрадались?!!
Будет день
и будет пища…
Одному? Или на тыщи?
Скажет время,
дайте срок…
* * *
Всесоюзная игра:
«Расстрелять из-за угла!»
Раз — трах-бах…
четыре… пять…
вроде бы идут искать.
«Не убий!» — церковный лепет.
Вновь убийца пулю лепит.
И по черному стволу
люд спускается в дыру.
— Эй, ходи! Честной народ,
раскрои и вновь зашей
рот до ушей.
Что не сеял, то пожнешь.
Где растут обман и ложь,
на кровавые года — урожайная страда.
От Афгана сердце ноет…
До Чечни нутро горит…
И зашлась бы душа,
да за нею ни гроша.
У деревьев до поры
почерневшие стволы.
И глядит Земля на небо
соучастницей игры.
* * *
Вот заказ — так заказ!
Чисто царский:
Киллерам заказали народ.
В ледяную люд бросился воду,
Не пытаясь отыскивать брод.
Шутки в духе времен великих
В мир иной прорубили дыру
И тяжелая черная крыша,
как надгробье,
легла на страну.
* * *
Новый год кончины века
настигает человека.
Он для праздника готов,
вечный узник без оков.
Карнавальные костюмы
сшила матушка-природа.
Так красивы,
так понятны,
так доступны для народа.
И спешит толпа на биржу,
и
на вокзалы,
на помойки
что-то в мусоре искать.
Большинство стремится
к рынку.
Путь намечен, говорят.
Вот со жвачкою профессор.
С газировкой кандидат.
Рада всякому и всякой
удалая голова.
Раскрывай словарь пошире,
переписывай слова
на китайском,
на немецком,
на английском,
на турецком…
Будут улицы «шанхайки»
и «бродвейки» на Руси,
а иных ищи-свищи.
Воет над страной разруха,
отметает все пути.
Спят спокойно президенты.
Ни проехать, ни пройти.
Нашалились, нарезвились…
Могут смело отдыхать.
Завтра новый день настанет —
будут в мафию играть
и в войнушку-голодушку…
А пока что ночь и снег.
Ходит сторож по дорогам,
колотушкой бьет и бьет.
Этот сторож —
Новый год.
Виктор Куллэ (Москва)
«Если мама сошла с ума…»
Честь
Вразумлял заполошно
сыночка Тарас:
— Честь, как девственность, можно
потерять только раз.
Кочетом на насесте
перед казнью блажи.
Где уж следовать чести?
Нам бы жить не по лжи.
Омерзителен местным
чудной господин,
что, пытаясь быть честным,
остался один.
Дракон
Долготерпения лимит
исчерпан. Коли власть хамит —
покрышки жгут. Горит земля,
чтоб не осталось места для
амбиций, пилежа бабла
под благостное бла-бла-бла
прекраснодушной болтовни.
Господь, невинных охрани!
Ведь прежде, чем бесславно пасть,
любая власть оскалит пасть,
а победивший Ланцелот
сам чешуёю обрастёт.
* * *
Нам с детства сапогами в бошку вбита
прекрасной демократии модель.
Две женщины — Свобода и Фемида —
её качают колыбель.
Свобода любопытна, как Пандора.
Фемида то продажна, то слепа.
А в результате жулика и вора