Выбор Достойного
Шрифт:
“И как я тут оказался?” — вопрос был насущным. Тот кто знал о моем средстве контроля, прийти в пещеру, чтобы вытащить меня оттуда, не мог. А ни один человек в здравом уме в левое крыло не пойдет… Тут что-то явственно зашевелилось у меня под боком, прижимаясь поближе.
“Пушок?”, - мысленно удивившись впервые отвел взгляд от потолка, уткнувшись в очень знакомую пшеничную макушку. Девушка ютилась на краешке кровати и крепко спала, уткнувшись мне куда-то в подмышку. При том явно замерзла, но все равно не просыпалась, лишь крепче прижималась ко мне. В слабом свете светильника виделись тонкие голые поджатые ноги, съехавший халат и сорочка под ним. Да, вопросом “кто пришел в левое крыло?” можно было и не задаваться. Как узнала? Пришел к выводу, что скорее всего
Девушку будить так и не решился. Вместо того, чтобы немедленно выставить эту нарушительницу спокойствия в правое крыло, а лучше вообще из замка — аккуратно накрыл одеялом. И подвинулся сам, освобождая для леди побольше места. Поймал себя на радости тому факту, что Киания не проснулась от моей возни. Пока отодвигался, наткнулся на какую-то сухую траву на подушке. В полумраке я долго разглядывал веточку, вертел ее перед собой и никак не мог сообразить что это. Учуяв слабый медовый запах, уличил участия Эолана в этом безобразии. Или вереск на подушке — это знак того, что в панике оказался даже лекарь? Сколько же я провалялся в отключке?
Размышления моментально прервались от того, что ко мне опять прижались и к тому же довольно засопели. Ладошка девушки легшая мне на солнечное сплетение тут же обожгла холодом, даже через ткань рубашки. Приобнял Кианию, располагая ее поудобнее. Хотел только, чтобы девчонка просто быстрее согрелась и выспалась. Упавший на лицо свет помимо милого личика, показал еще и глубокие синяки под глазами, и несколько прилипших прядей. Волосы не смело убрал и не удержавшись провел пальцами по щеке до самого подбородка. Засмотрелся на приоткрытые губы. Опомнившись руку отдернул и уставился в потолок: “ Чего я творю вообще?”.
Несмотря на глубокую ночь, царившую за окном — сон не шел. Видимо за прошедшие дни отоспался я на славу. За все прожитые годы видимо отдохнул. От нечего делать разглядывал комнату. На леди Омалин старался вообще не смотреть, лишь когда девчонка начинала беспокойно возиться, легонько поглаживал по спине.
На тумбочке обнаружилась стопка свитков. Делать мне было все равно нечего решил изучить. Бумаги подхваченные магией, ко мне все-таки долетели. Но боль прострелила такая, что не завыл я в голос только из-за девчонки. И дальше началась обычная агония. Крутило, кололо, бросало в пот. Привычно сжимал зубы, иногда понимал, что начинаю сжимать Кианию и быстро прекращал это делать.
Закончилось все так же быстро, как и началось. Неуверенно опять потянулся к силе — вернулась в полном объеме. Подтянул к себе злополучные бумаги, оказались от Сатринса. Первое, на что обратил внимание это на дату. Получалось, что провалялся я минимум восемь дней, это при условии, что бумага сегодняшняя. А если нет, то и больше. В общем-то все встало на свои места. И девчонка под боком, и запаниковавший Абашаль, и даже Торший с веточками.
Из изученных свитков удалось получить еще несколько деталей: леди Омалин потеряла всякий страх и совесть. Первоначальная мысль, что девушка дежурит днями и ночами у кровати умирающего меня потерпело фиаско: усталость была явно от разбора бумажной волокиты. Мэр быстро вычислил, не только что феодом, управляю не я, но и что на этом можно подзаработать. Охамевшего градоначальника, надо будет поставить на место. Казнить, откровенно жалко: Сатринс был отличным хозяйственником, умело управлял людьми и держал градус благодушного отношения людей максимально высоким. Но проучить хитроумного гада надо непременно.
Встряска с возвращением магии не прошла незаметно для организма и даже недельный отдых не помог не уплыть в сон.
Глава 13.1
Последние несколько дней, утро у меня стабильно начиналось с какого-нибудь язвительного комментария Абашаля, в духе “солнце уже высоко, а леди все еще мнет подушку лицом”. Даже парочка запущенных подушек не произвела на джина никакого впечатления. А последний раз он ее поймал и запустил в меня обратно.
Отсутствие утренней побудки сразу
— Доброе утро, Леди Омалин. Вам плохо?
Я не буду открывать глаза. Вообще никогда. Потому что просто сгорю со стыда. Лицо даже сейчас полыхало огнем, о том, чтобы поздороваться с магом и речи идти не могло. Мне бы стоило порадоваться, что лорд Картел пришел в себя, жив, здоров, бодр… Но я даже глаза открыть не могла, все больше смущаясь: под одним одеялом, прижатая к теплому телу мужчины, еще и рука у него на груди лежит. Предательницу медленно притянула к себе и попыталась отстраниться, в планах было даже отвернутся от мага. Но меня тут же крепко прижали обратно, провели рукой по спине, явно поглаживая и до кучи поймали за ладошку. От внутреннего протеста глаза открылись, как раз в тот момент, когда мужчина поцеловал мою руку. При чем вид у него при этом был настолько официальный, как будто мы на балу, а не в его кровати. Но в глазах у мага плясали пьяные ледяные черти. О том в каком смятении и панике я нахожусь, лорд понимал и откровенно веселился. Не знаю почему, но в этот момент мне сильнее всего хотелось придушить Абашаля.
……………………
Вне зависимости от событий в своей жизни просыпался я всегда вместе с рассветом. Даже если поспал всего час, то все равно бодрствовал. Мог конечно потом вновь уснуть, если уж действительно вымотался.
Сегодняшний день не стал исключением и поэтому уже больше часа я позволял себе настоящую роскошь — просто валялся в постели. Вчерашняя потерянность прошла, моя жизнь и магия вновь были под контролем. Однако и сейчас будить девчонку было жалко. Она по-прежнему прижималась ко мне, положив одну руку на грудь. По сути лежала в точности так же, как когда я уснул. Сон однозначно пошел леди Омалин на пользу: в лучах зимнего солнца стало сразу видно, что синяки под глазами стали значительно менее заметными. Изящные, тонкие черты лица были расслаблены, представляя девушку абсолютно беззащитной.
О том, что нарушительница моего спокойствия проснулась стала понятно по моментально нахмуренным бровям. Через мгновение Киания открыла глаза и тут же их закрыла. На бледной коже щек тут же выступил алый румянец, нижнюю губу девушка закусила и при этом простонала что-то неразборчивое. Все это давало однозначное понимание, что леди сгорает со стыда от непристойности ситуации. Видеть девчонку такой смущенной, чувствовать так близко, стало непреодолимым искушением для издевательства:
— Доброе утро, Леди Омалин. Вам плохо?
Мне не ответили. Даже глаз не открыли. Зато румянец стал в разы ярче. И девушка погладила меня по груди. Я откровенно опешил, но лишь пока Киания не попыталась отстраниться и до меня не дошло, что это попытка сбежать. Надо же, почти купился на собственные фантазии. Какая-то внутренняя обида за такой подлый маневр, подтолкнула отомстить негоднице. Возможность уйти пресек на корню, крепче обняв и прижав Кианию к себе. Напряженно сжавшуюся в руках девушку легонько погладил по спине. Тут же поймал ладошку и поднес к губам. Леди наконец нашлась сил открыть глаза и мы встретились взглядами: ее полный возмущения и стыда и мой полный до этого момента неприкрытого веселья. Оно улетучилось в момент от одного вида Киании. Перепуганные распахнутые зеленые глаза, чуть нахмуренные брови, приоткрытый от возмущения рот с шелковыми губами, вздымающаяся от частого дыхания грудь под шелком ночной сорочки.