Выбор Геродота

Суханов Сергей Сергеевич

Появившегося вскоре Софокла галикарнасцы радостно пригласили к столу.

— Как прошли похороны? — спросил гостя Паниасид, макая хлеб в оливковое масло.

Афинянин поморщился:

— Родственники покойного сэкономили на вине. Ничего хуже я еще не пил — то ли плохо процедили, то ли в кратер залили тухлую воду. В общем, половине участников стало плохо. У меня до сих пор изжога.

— Ты сегодня отлично читал Гомера. — Паниасид решил подбодрить рапсода. — Кстати, мне понравился перевод с древнеионийского наречия на аттическое. Кто его выполнил?

— Я сам, — скромно ответил Софокл.

Галикарнасец всплеснул руками:

— Тебе

удалось сохранить простоту речи, при этом ты сумел передать торжественную красоту авторского слога. Прими мои поздравления!

— Слава богам, — скромно заметил афинянин, — поэмы Гомера были записаны на папирус. Благодаря Кимону, с которым у меня дружеские отношения, я получил доступ к библиотеке Ареопага, где и отыскал "Одиссею". Там, кстати, находятся манускрипты из собрания Писи-страта, чудом сохранившиеся при разграблении Афин Ксерксом и Мардонием.

Подняв кувшин со смоляной рециной, Паниасид кивнул на пустой канфар гостя:

— Будешь?

Софокл махнул рукой.

— Наливай уже.

Паниасид еще не выговорился:

— Да и читал ты ничуть не хуже Эсхила. Хотя я бы добавил чуть больше чувства — так ты привлечешь к себе внимание женщин, а они благодарные слушатели.

Софокл быстро посмотрел на галикарнасца. В его взгляде проскользнуло недовольство.

Тон ответа афинянина тоже не отличался учтивостью:

— Этот злобный старикашка годится только на то, чтобы выкрикивать декреты Народного собрания на агоре.

Паниасид пришел на защиту знаменитого драматурга:

— Вклад Эсхила в литературу Эллады неоценим. Его трагедии "Финикиянки" и "Персы" поражают реалистичностью. Неудивительно — ведь он лично участвовал в битве при Саламине. Кроме того, с его легкой руки роли в пьесах теперь исполняют два актера, а не один, как раньше, поэтому конфликт раскрывается ярче, да и действию добавляется движение. Хотя, если бы он знал то, что знаем мы с Геродотом о тайных связях Совета знати, действие в его трагедии "Эвмениды" развивалось бы совсем по другому сценарию…

— Двух мало, я бы вывел на орхестру еще и третьего, — вставил Софокл. Прочитав непонимание на лицах галикарнасцев, рапсод пояснил: — Актерам часто приходится переодеваться, это отвлекает от сюжета и снижает накал пьесы. Я считаю, что хору Эсхил уделяет слишком много внимания, пусть лучше актеры покажут в эписодиях [29] все, на что способны.

— Для простого рапсода ты очень хорошо разбираешься в театре, — удивился Паниасид. — Неужели пишешь сам?

Гость смущенно улыбнулся:

29

Эписодий — речевая сцена между песнями хора.

— Есть кое-какой опыт.

Паниасид хлопнул себя по бедрам и заразительно засмеялся.

— То-то я смотрю, ты совсем не похож на сладкоречивого старца Феникса из "Илиады". А что пишешь?

— Да много чего, — покраснел афинянин. — Руку набивал на свадебных Гименеях, френах и застольных сколиях. Они у меня получались простыми, как песня мукомола. Потом увлекся стихами Сапфо, Анакреонта, Алкея, которые они писали для пения под аккомпанемент лиры. Начал им подражать, ходил по Афинам и бренчал на струнах под окнами богатых домов, пока не прогонят. Тем и кормился… Потом перешел на эпос и стал рапсодом. Денег получалось собирать больше, но одинокого чтеца всякий может обидеть. Никогда не знаешь, что

тебя ждет после выступления — сытный обед в харчевне или тумаки лихих людей. Вот как сегодня…

Он процитировал Гесиода:

Тысячи ж бед улетевших меж нами блуждают повсюду, Ибо исполнена ими земля, исполнено море [30] .

Повисла пауза.

— Откуда ты? — Спросил Геродот, чтобы поменять тему.

— Из Лошадиного Колона.

Геродот замялся и вопросительно посмотрел на Паниасида.

Тот пришел на выручку племяннику:

— Это западный пригород Афин.

Потом обратился к гостю:

— Прости его, он еще не был в Афинах. А я прекрасно помню рощу Эриний и храм Посейдона. Кстати, где ты остановился?

30

Гесиод "Труды и дни" / "Гесиод. Полное собрание текстов" под ред. И.В. Пешкова.

— Живу в общине аэдов. Они заняли заброшенный портик возле некрополя. Вы-то что здесь делаете? — теперь вопрос задал уже гость.

— Мы в Коринфе проездом, через пару дней двинемся в Дельфы. Хотим получить ретру [31] от пифии, — ответил Паниасид. — Я не для себя стараюсь, а для племянника.

Он кивнул в сторону Геродота.

Потом продолжил:

— Со мной все ясно, я либо мечом орудую, либо сочиняю поэмы. А вот у него вся жизнь впереди, надо выбрать правильное занятие.

31

Ретра — букв. "изречение": 1) постановление Народного собрания Спарты; 2) пророчество пифии; 3) договор.

— Поэмы? — переспросил Софокл. — Так ты аэд? Значит, мы с тобой товарищи по цеху, с той разницей, что рапсоды сами ничего не сочиняют, а просто читают чужие тексты.

— Я хочу возродить в литературе традиции Гесиода и Гомера, — увлеченно заговорил Паниасид. — Сейчас в Афинах расцвел драматический жанр, хотя лирика все еще популярна. А вот про эпос почти забыли. Вернее, Гомер, конечно, вечен, но продолжать его дело в Элладе некому.

Софокл уважительно закивал головой:

— Полностью согласен. Как тебя зовут?

Паниасид назвал свое имя.

— Ух ты! — Гость не мог скрыть удивления. — Я знаю твои поэмы "Гераклия" и "Ионика".

Он процитировал:

Быстрой стопою Парнас миновав заснеженный, явился К водам бессмертным Касталии, дщери реки Ахелоя. Ибо страдала Деметра, страдал и Хромец велеславный, Ибо страдал Посейдон и страдал Аполлон среброрукий, Службу у смертного мужа неся в продолжение года, Ибо страдал и Арес кровожадный, отцом принужденный [32] …

32

Паниасид "Гераклия" / "Эллинские поэты VIII–III вв. до н. э." под ред. М.Л. Гаспарова.