Выбор каждому
Шрифт:
Под рукой ощущалось что-то гладкое. Аспид перевернулся на живот. Жирным червём из грунта вылезла труба, тянущаяся к поселению. Он пригляделся: среди невысоких кустов виднелся заржавленный вентиль. Старый, с облупившейся краской. Аспид улыбнулся. Стало ясно, что делать. Озеро, это чёртово озеро, несущее жизнь и смерть, Аспид заставит его работать на себя, чтобы стать самым выдающимся человеком на Земле.
Глава 5
V.
Воронка была совсем близко и внезапно рассеялась. Стоило гулу прекратиться, как Ева и вестник огляделись. Небо сразу просветлело,
— Как остальные? — спросила Ева.
— А что им будет?
Она огляделась. Единый организм колонны шёл вперёд, не замечая ничего вокруг. Только седые головы краснели от осевшей пыли.
— Фух, а мы едва не улетели, — хохотнула Ева.
Недавнее физическое напряжение, чуть не толкнувшее на безумную попытку сбежать, перешло в странное душевное состояние. Её тянуло одновременно смеяться и плакать.
— В прошлый раз двое наших заблудились из-за смерча. Еле отыскали выбранных.
Ева хмыкнула. Вестник закашлялся и спросил:
— А вы знаете, зачем мы забираем людей?
— Ну, понятное дело, батрачить на себя заставляете.
— Умно…
На ходу Вестник усмехнулся, ероша волосы, и со светлых прядей посыпалась мелкая пыль. Еве вдруг захотелось посмотреть, какое у вестника будет лицо, если его удивить. И что бы такое ему сказать? Ева поглядела на выбранных. Стадо. Совсем как козы. Люди — это козы? А что в деревне делают с козами? Ева хихикнула.
— Погоди, у меня ещё вариант: вы нас едите.
— Что?! — Вестник ошалело глянул на неё.
Он походил на ребёнка за секунду до того, как разревётся. Обиделся? Ева, не показывая изумления, продолжила:
— Тогда почему забираете стариков и детей? Это всё объясняет, ведь для работы они не годятся. И кстати, почему всегда рождается то же количество народу, что ты забираешь?
— Хм, ответа я не знаю, но с фантазией у тебя определённо проблем нет. Учти, что договор — правда. У вас в языке нет слов “смерть”, “погибнуть” и “похоронить”?
— Нет, а что такое “смерть”?
Ева шла рядом с вестником и беззаботно поигрывала косой, перевязанной выцветшими тесёмками: “Ну, говори-говори своё враньё, а я-то уж разберусь…”
— Вы как едите коз?
— Ножом по горлу, кровь вытечет, потом разделываем тушу.
— Значит, коза сначала живая, а потом…
— Съедобная. Смерть — это быть съедобным?
— Да нет же. Как объяснить… Много столетий назад один мудрец заключил договор с Пряхами. Люди с тех пор больше не умирают от болезней, не убивают друг друга во время войн, которых больше нет, дикие звери не нападают на человека, поэтому они и забыли слова, связанные со смертью, да и про саму смерть забыли. Только взамен мудрец заплатил большую цену: он и все его потомки обязаны забирать людей.
— И это большая цена? Указал то на одного, то на другого, — Евин голос звучал насмешливо и зло. Верить вестнику — что за глупость?
— Представь, каково знать, что оставшиеся будут ненавидеть тебя, а ты обязан возвратиться, чтобы кто-то опять покинул деревню. Вестникам известно количество
— Допустим, поверила. Почему ты всегда молчишь?
— Голос дрожит, — ответил он и пошёл быстрее.
Ева затихла: “Кажется перегнула палку. Ничего, отойдёт”. Она оглядела степь: пыль после вихря улеглась, и над головой вновь раскинулось синее полотно чистого неба.
Ева зажмурилась и чихнула. Когда открыла глаза, то присвистнула: скучный пейзаж уступил место сочной зелени. Разнотравье пестрело жёлтыми и красными цветами. Совсем как возле их деревни, значит, тут поблизости тоже живут люди и у них есть квинтэссенция, питающая всё вокруг. Но как они проникли под купол? Он пропадает только с приходом вестника. Ева, чужак и выбранные прошли чуть дальше, и жизнь луга вдруг оборвалась — растения стали сухими. Дивясь странности, Ева пожала плечами: “Никогда не видела, как живут в соседних поселениях, может, здесь так принято”. Она остановилась и запрокинула голову, подставив лицо горячим лучам. И поняла, что ей не нравилось.
— Сейчас должна быть ночь.
— Верно. Хотя вашим не страшны смерчи, они не могут идти в темноте. Поэтому время пути для выбранных и тех, кто рядом, течёт по-особому, чтобы они быстрее добрались до Города.
— Куда?
— Скоро узнаешь.
Ева отдала книгу вестнику, тот поглядел на обложку, усмехнулся и спрятал в сумку. Степняки держат слово. Чужак отвечал на вопросы, значит, книга — его. Ева надеялась, что скоро увидится с братом. Как он выглядит? За шесть лет дорогие сердцу черты смазались, будто и по ним прошёлся ураган. Но это неважно: он остался для неё самым дорогим человеком. Ева к себе людей не подпускала. Да и не к кому было привязываться. Никто этого не заслуживал. Особенно тот придурок, который всё лез к ней. Года четыре назад этот Валька, племянник старосты, зажал её в подворотне:
— Чё ты меня чураешься? — зашептал он.
Валька наклонился так близко, что она ощутила запах перебродившего молока, из которого у них делали пойло. Сильный, кислый и резкий.
— Плевать на тебя хотела. Пусти!
Ева дёрнулась, но сильная ладонь сжала плечо. Как же не хватало брата, который бы защитил! И что находят в Вальке остальные девчонки? По возрасту немного старше, и взгляд — наглый. Буравит из-под полуприкрытых век, будто всё в этой жизни понял. А ведь действительно, знал нечто такое, отчего соседски-ровесницы накануне подрались. В руках у каждой осталось по выдранной пряди волос соперницы. Валька за ними наблюдал, но ушёл с третьей.
— А другие не брезгуют. Думаешь лучше всех?
— Мне не до этого.
— Дура ты, Ева. Для кого себя бережешь?
— Не твоё собачье дело, — рявкнула она и, извернувшись, пнула Вальку в коленку. Крепкая хватка разжалась.
Под визгливую брань Ева добежала до тёткиного дома. Таким было прошлое, которое теперь не имело значения для Евы.
Не зная, чем себя занять, Ева продолжила расспросы:
— Я не поняла, что такое смерть. Это то, когда вы приходите?
— Почти. Раньше люди без нас встречали смерть, часто в муках, а теперь есть вестники, и безболезненный финал для всех один. Вернее, то, что происходит, уже не смерть, а некоторое коренное изменение.