Выбор Клеопатры
Шрифт:
Конечно, я знала, как быстро вылечить ее склероз, но решила пока не прибегать к радикальному средству из кошелька.
— Давайте я вам помогу. Рост какой у него?
— Невысокий. Чуть выше Олечки будет.
— А телосложение какое?
— Чего?
— Ну, худой он или толстый?
— Не худой и не толстый, крепкий такой, точнее, коренастый. Он в плену много работал, вот мышцы и накачал.
— Понятно. А голос его вы слышали?
— Еще бы! Неприятный такой, сипловатый, будто простуженный.
Так слово за слово в моем сознании нарисовался портрет Валерки
Таня, разве ты забыла, что еще вчера ты считала, что убийца — романтик, немного сдвинутый по фазе? Вчера было вчера, а сегодня все поменялось…
Я прыгнула в «девятку» и поехала в Рокотовку. Меня совершенно не смущало то обстоятельство, что пока не было никакой связи между Шорниковым и Телегиным. Скорее всего, Валерка был просто наемным убийцей, и он был волен сам выбирать, каким способом лишить жизни Андрея, куда деть труп, во что его нарядить…
Разумеется, я не могла не думать о том, кто заказал ему Шорникова. На память пришли подслушанные сегодня разговоры Даши и Миши. Возникло предположение, что человек, сделавший вдове предложение руки и сердца по телефону, и есть заказчик. Да уж, эта женщина обладала какой-то таинственной притягательной силой! Мужчины так и тянули Дарью в ЗАГС! Андрей только познакомился с ней в Геленджике и сразу женился. Четыре дня прошло, как Шорникова стала вдовой, так ее опять замуж берут!
Да, Ленка была права, когда обвиняла меня в грубой прозаичности натуры, в неспособности на высокие чувства и в приземленности интересов. А двенадцатигранники вторили ей: «Жизнь живет надеждой одной, эта надежда — любовь!» Амур, тужур… Нет, у меня эта формула не работает! Я всегда считала и считаю, что любовь — это торжество воображения над разумом. А мой разум находит во всех мужиках много изъянов…
Глава 14
Рокотовка была убогой окраиной Тарасова, имеющей законченный деревенский вид — непролазная грязь неасфальтированных дорог, покосившиеся деревянные домишки с печными трубами, водопроводные колонки… Около одной из них стояла бабка в телогрейке и резиновых сапогах. Она сосредоточенно наливала воду в ведро и не обращала на меня никакого внимания.
— Простите, — окликнула я ее. — Вы не подскажите мне, где проживает Валерий Телегин?
— Не знаю такого, — буркнула она, не оборачиваясь.
— Он в поселке недавно живет, меньше года. Небольшого роста, коренастый, седой…
Бабка подставила под струю воды пустое ведро и сказала:
— Кавказский пленник, что ли?
— Да, именно он.
— Там, на самом краю, — бабка махнула рукой в сторону леса, — будет сарайчик с плоской крышей. Вот там он и живет.
— Спасибо.
— Только его сейчас, наверное, нет. Он в городе работает.
— А где, не подскажете?
— Не знаю, — ответила бабка, взяла два ведра
Сарайчик, который милосердные Сологубовы купили Валерке, найти было нетрудно. Он уже издалека показался мне жалким символом бедности. Подъехать к нему оказалось совершенно невозможно из-за непролазной грязи. Догадываясь, что буксир найти здесь будет проблематично, я остановила машину на некотором расстоянии от ветхого строения и призадумалась о том, что мне делать дальше.
Сегодня я уже совершила одно необдуманное телодвижение, когда решила наведаться в гости к Дарье Олеговне и склонить ее правдами и неправдами к признательным показаниям. Она просто-напросто не открыла мне дверь. Ждать здесь Телегина аж до самого вечера только для того, чтобы поинтересоваться, где он был в среду, я тоже не собиралась. Более содержательный разговор вести с ним было рано. Вполне могло случиться и такое, что после пятилетнего плена Валера был доволен сегодняшней жизнью. На вольных хлебах и сарайчик с удобствами во дворе хорош, тем более что пейзаж за окном неплохой. Сейчас — левитановский, а через месяц-полтора зимняя сказка будет.
Таня, это не тот случай, когда можно язвить!
Скорее всего, Телегин не был в душе романтиком, но был одержим жаждой мести. Пока он находился в плену, скромный бухгалтер занял его место. Что ж, я могла понять, что Валерий решил подставить Сологубова, который увел жену, отнял дочь… Но не проще ли было убить какого-нибудь бомжа и свалить это убийство на Евгения, чтобы того посадили? Как случилось такое, что его жертвой стал Шорников, удачливый бизнесмен? Впрочем, если это заказное убийство, то тогда все можно объяснить.
Раз уж я приехала в эту глухомань, то не могла отказать себе в удовольствии с кем-нибудь приятно пообщаться. За ближайшим забором и кандидат вскоре нарисовался — мужчина, не поражающий воображение, но для свидетеля вполне подходящий. Я дождалась, когда он выйдет из деревянного строения площадью в один квадратный метр, выпорхнула из машины и махнула ему рукой.
— Вы меня? — спросил мужчина, подойдя к забору.
Это был дядечка лет сорока, с паклевидными волосами и мелкими чертами лица, низкий и склонный к полноте. Он озадаченно моргал глазами.
— Да, именно вас, — ответила я.
Пять минут милого кокетства, и дядечка, растаявший как брикет мороженого в руках, пригласил меня зайти в дом. Я согласилась, ведь на улице начал моросить противный мелкий дождик. Мы сели за круглый стол, напротив друг друга, и я стала задавать вопросы уже по существу. Не сводя с меня глаз, мужчинка охотно удовлетворял мой интерес. Правда, его ответы были короткими, как в психологических тестах — да, нет, не знаю. Причем отрицательные преобладали. В результате я выяснила, что Телегин вел себя тихо, не пил, не курил, в долг никому не давал и сам ни у кого ничего не просил, близкого знакомства ни с кем здесь не завел и в гости к нему никто не приходил. Разве что заигрывал с Олечкой, продавщицей из бакалейного отдела местного продовольственного магазинчика. Но та его побаивалась и не шла на контакт.