Выбор, который делают за нас

Добровольская Галина

Всё тот же блеклый и пустой взгляд Вяземского не обещал мне ничего хорошего.

— Полный ждец, — выдохнула я.

Мужчина равнодушно приподнял брови, всё так же, не сводя с меня взгляда и приблизился в плотную к кровати.

— Ты что-то сказала? — безэмоциональный равнодушный голос резанул по моим натянутым нервам.

— Нет, — выдохнула я.

— Ну и ладно, — всё так же холодно проговорил мужчина. — Главное ты здесь, — его глаза блеснули нездоровым фанатичным блеском.

Облегчение от того, что он не бездушное чудовище, сменилось страхом.

Даже мне ясно, что предо мной псих. А я даже не знала как себя с ним вести.

— Это спальня моей дочери, — осматривая помещение, просветил меня Вяземский. — Нет, не сама комната, а вся мебель. Мы перевезли всё сюда в точности, как было там, в нашем доме.

Видимо он прочитал все вопросы на моём лице. Хотя в первый момент я готова была понять Диану, живя в помещении без окон и дверей, крыша поедет окончательно.

— Правда здесь уютно? — и не дожидаясь моего ответа, продолжил, будто вёл диалог сам с собой. — Конечно, уютно! Диночка сама всё себе выбирала. Она вообще талантливая девочка у меня, на дизайнера учится. Сейчас она в красной комнате, ты там была недавно. Она отдыхает, устала моя малышка. Но она обязательно к тебе придёт.

Я непонимающе смотрела на мужчину, он говорил, а я всё сильнее ощущала слабость и тяжесть. И в какой-то момент его речи, глаза, будто свинцом налились. Я из последних сил пыталась держать их открытыми, но потом прибавилось чувство, будто в них песка насыпали. И последнее что я от него услышала, уже закрывая их, было:

— Я думаю, что тебе лучше подождать её в той комнате, когда она проснётся…

«А там холодно, а здесь тепло», выдал утомленный мозг, не сильно вдумываясь в его слова. Последней связной мыслью было: «Не хочу туда, мне и здесь не плохо»…

Несмотря на обещание Егора Вяземского, я проснулась в той же теплой комнате, в которой мы с ним и встретились. Да и физическое моё состояние в этот раз было лучше. Может именно по этой причине мои руки были прикованы к изголовью кровати.

Но, затёкшие конечности, были моей не самой глобальной проблемой. Я прямо ощущала, что мой мочевой пузырь скоро лопнет. Помимо этого, еще и желудок издавал жалобный скулёж, растекаясь по позвоночнику.

Самой от себя было противно, когда я представляла, насколько жалкой сейчас кажусь. А обстоятельство того, что в любой момент мой мочевой пузырь не выдержит и со мной произойдет не поправимое на потеху моему врагу, так и вовсе внушало отчаяние.

Вот оно!

Мне было жалко и мерзко, но только от самой себя и той ситуации, в которой я оказалась. А страх или панику я совсем не ощущала. Даже мысли, ударится в паническую истерику от того, что нахожусь в руках свихнувшегося человека, не было.

Это приободряло. По крайней мере, до тех пор, пока стенка вновь не отъехала в сторону, и на пороге появился, … нет, не Вяземский, а гораздо хуже, для меня, по крайней мере.

— Привет, малышка, уже проснулась? — улыбнулся мне во все тридцать два зуба Данил.

— Д-да, — почти

прошептала я, чувствуя как мой апломб, сильной равнодушной к опасности женщины, улетучивается в пятки.

Мужчина, что меня защищал на протяжении шести последних лет, вкатил столик, на котором стояли тарелки. Запах исходивший от них заставлял мой желудок закручиваться в узел.

Сколько я уже не ела? Сутки? Или больше?

— Егор сказал тебя покормить, может, ты еще чего-то хочешь?

— Да, — тут же нашлась я. — Домой.

— Хорошая попытка, малышка, но я не настолько тупой, — усмехнулся бывший телохранитель.

Я могла бы поспорить. Был бы умным, его бы здесь не было. Да и меня бы тоже. Да вот «БЫ» мешает. Не трудно догадаться, что Данил выполнил всю работу, по перемещению меня из точки А в точку Б. Но выступать с обличительными речами я не стала. Это не целесообразно.

— Я хочу в туалет, — сказала я о наболевшем.

Данил всё с той же лучезарной улыбкой, приблизился ко мне. Не просто подошел к кровати, на которой я лежала. А наклонился, так, что наши лица были на одном уровне.

— Попроси меня, — прошептал он, смотря на мои губы.

От происходящего, у меня всё в горле пересохло, и я интуитивно облизала губу из-за чего задела губы мужчины своим языком. Данил со сдавленным стоном впился в меня поцелуем.

Здесь не было ни кого, в ком бы я могла быть уверенна, что мне придут на выручку. Скорее на оборот, будут поддержкой у Данила. Хотя какая ему поддержка, я и так перед ним вся раскрытая, да и руки наручниками прикованы к изголовью кровати. Бери, не хочу, называется…

— Дань, — сама удивилась, что мой голос не дрожал, — я серьёзно сейчас описаюсь, — заканючила я.

Бывший телохранитель перестал терзать мои губы, и с печальным вздохом, достал ключ от наручников.

— Без фокусов, — предупредил он, прежде чем избавить меня от оков.

Да какие могут быть фокусы. У меня сейчас была одна проблема, а где находится её решение, я еще не знала. И эта проблема усугубилась, как только я поднялась на ноги. Оказывается в положении лёжа, на клапан не так давит.

И, слава богу, что вожделенный для меня санузел, оказался в двух шагах от кровати. Данил просто стукнул по стене, к которой была прислонена постель, и дверь открылась. Я без лишних церемоний и слов, шмыгнула в помещение. Даже не стала обращать внимание, что Данил стоял в дверях. Уж это я переживу как-нибудь.

И даже его липкий похотливый взгляд на фоне того облегчения с родни оргазму, что я испытывала в данный момент, меня не особо волновал.

Уходить от фаянсового друга не хотелось. Ей богу, я была согласна, что бы меня приковали здесь. Комфортом постели, готова пожертвовать, ради возможности справлять нужду.

— Пошли, — рявкнул Данил, как только напор моего ручейка стих.

Смыла за собой и, подойдя к раковине, сполоснула руки. И всё это под горящим взглядом моего конвоира. Вернувшись в помещение которое служило спальней, снова вернулась на кровать, под молчаливый приказ бывшего телохранителя.