Выбор офицера
Шрифт:
— Ни в коем случае, господа. Но согласитесь, что обязательства гильдия не выполнила.
— Значит так, мальчик, или ты немедленно, я подчеркиваю, немедленно платишь деньги и исчезаешь из моей жизни навсегда, — Богарэ говорил очень тихо и даже почти вежливо, но его покрасневшее лицо реально пугало, человек явно едва сдерживался — либо я подаю на вас в суд за клевету на уважаемого командира, которого здесь все знают и не просто так на должность поставили.
— Разумеется, господин Богарэ, подавайте в суд, но сначала ознакомьтесь с этой бумагой.
И я передал ему заверенную нотариусом копию показаний Фурнье
Богарэ схватил бумагу, прочитал, а потом демонстративно разорвал.
— Мне плевать, что наплел этот купчишка, чтобы не платить за сопровождение!
— Осмелюсь обратить Ваше внимание, что Вы в присутствии троих свидетелей разорвали документ, заверенный королевским нотариусом, — я позволил себе улыбнуться.
Ситуация поменялась. Демонстративно разорвать такой документ — значит высказать публичное недоверие к представителю короля. Это, конечно, не оскорбление величия, но очень, очень близко. И это понял не только Богарэ. Его заместители оказались в очень щекотливой ситуации. Если я заявлю о произошедшем официально, им придется либо свидетельствовать против своего начальника и, вероятно, друга, либо стать лжесвидетелями по коронному процессу. А это будет именно коронный процесс, с ним шутки плохи.
Ладно, успокоим господ, я не зверствовать сюда пришел.
— Но, слава Богу, у меня есть еще одна копия, — теперь все трое дружно выдохнули. Да что же это за синхронное переживание, в конце концов! — Кроме этого, у меня есть заверенные показания атамана разбойников и копия показаний одного из нападавших, заверенная одним из судей Амьена и городским палачом. Если будет необходимо, я получу в Амьене еще много доказательных документов. Вы действительно хотите продолжить разговор в суде?
Мои собеседники переглянулись, и решение было принято. Действительно, слаженная у них команда.
— Черт с тобой, давай контракт.
И Богарэ сделал на нем отметку об отмене взноса в гильдию в связи с особыми обстоятельствами, остальные поставили заверительные подписи.
— Ты откуда такой взялся?
— Издалека, мэтр, из Прованса.
— Слушай, Жан Каттани, я тебя как человека прошу, вали отсюда. Наемники в Лионе больше наших зарабатывают, если хочешь, я тебе даже рекомендацию напишу, только сделай милость, исчезни из Парижа, пожалуйста. Не вводи в искушение, еще раз тебя увижу — не обижайся, но вот этими руками в порошок сотру. Хорошо?
Ну а мне что — жалко? Да ради Бога, я больше наемничать точно не собирался, так что пообещал вполне искренне.
Зато из кабинета вышел гордый и красивый! А народ в приемной смотрел разочарованно — не удалось им увидеть, как меня Богарэ за шиворот выкидывает и пинком проважает.
Что же, спасибо мэтру Ренарду, не затаил видать обиду, ну или запрятал ее далеко. Только без этих бумаг туго бы мне пришлось, а так еще более восьмисот либр в общий котел упали.
Пришел к товарищам, честь по чести со всеми рассчитался, пожал каждому руку, а в конце хотел с Мартой поговорить. Ну, о своих мыслях о ее лечении. И не смог. Эта коза куда-то исчезла, причем ловко так. Вот только что сидела напротив, но только я отвлекся — и все, нет ее, даже деньги ей передать не успел.
Я не просто весь рынок обежал, я всю лигу наемников на уши поставил, я землю рыл, ну, в конце концов, я что, искать не умею? И Марта же не мышка серенькая! С ее
Глава XII
Вот в таком образе непонятого рыцаря я и возвратился в Клиссон. До начала занятий оставалась неделя, и я провел ее в обществе прекрасной Сусанны, которая за лето заметно вытянулась, но все еще оставалась девчонкой — нескладной, наивной и задорной. Надо сказать, что эта маленькая егоза действовала на меня как ластик, прекрасно стирающий с души все горести и тревоги. В ее изумрудных глазах плескалась такая радость жизни и бесконечное доверие! Неужели всего через несколько лет этот черноволосый ангел превратится в расчетливую интриганку, может быть даже королевскую фаворитку? Не хочу, но от меня-то что зависит… Однако это потом, а сейчас мне хорошо — на душе светло и жива надежда, что в мире есть не только грязь.
И именно Сусанна указала на недопустимый пробел в моем образовании. Как-то на прогулке она похвасталась:
— А мадам Жанетт сказала, что я повзрослела и теперь меня надо учить взрослым делам!
Представляете, какие мысли пронеслись в моей голове? Чему такому взрослому можно учить десятилетнего ребенка?
— Это чему же тебя собираются учить?
— Танцам! — гордо сообщила Сусанна. — Вот ты сколько танцев знаешь?
Сразу вспомнились брейк-данс, рок-н-ролл, и эта, как ее… ламбада. Вот только их при королевском дворе не хватало. Хотя вальс — почему нет?
— Я знаю только вальс, но его танцуют, по-моему, очень мало и только простые люди.
— А, я его знаю, только он называется вольс.
— Нет, вольс я видел — это немножко не то, — точно, есть здесь такой, видел, но повторить естественно не смогу, помню только, что там дам постоянно на руки поднимают и по воздуху кружат. — А вальс — совсем другой, по-моему, очень красивый. Вот только никаких других танцев я не знаю, не учил, — и я расстроенно развел руками.
— Бедненький, как же ты с дамами знакомиться собираешься? Мадам Жанетт говорит, что танцы для того и нужны, чтобы кавалеры с дамами знакомились. Жан, а давай я тебя учить буду, — тут же с энтузиазмом предложила Сусанна — видимо очень захотелось ей поиграть в учительницу. Впрочем, дело действительно хорошее и лично мне необходимое — один я здесь такой пентюх, что танцевать не умею.
— А ты сможешь? У тебя время найдется?
— Конечно, я еще и папу уговорю, скажу, что мне самой для учебы кавалер нужен. Только и ты меня вальсу научи, иначе нечестно будет. Вот под какую музыку его танцуют? — и Сусанна протянула руку, как подают ее приглашенные на танец дамы.
Я аккуратно подал свою, но дальше просто поклонился — ну не сейчас же танцевать! — и ответил:
— А ты ее знаешь, та самая, которую ты подобрала, на три четверти.
— Отлично, когда-нибудь мы станцуем этот вальс на зависть всему Клиссону!