Выбор Ребекки
Шрифт:
Ребекка слабо улыбнулась. Ей не терпелось покончить со всеми формальностями и поскорее выйти на свежий воздух. У нее нестерпимо болела голова. В тот вечер, когда Люк навсегда ушел из ее жизни, она проплакала всю ночь напролет. С тех пор не было дня, чтобы у нее не раскалывалась голова. С трудом прогнав тяжелые воспоминания, девушка заставила себя слушать, что говорит мистер Джонсон.
– …начисляется семь процентов, – уловила она конец фразы, улыбнулась и кивнула, делая вид, что серьезно относится к его советам, как и подобает двадцатишестилетней незамужней женщине.
Двадцать шесть, печально
– Но я уверен, что ваш брат поможет… – вклинились слова мистера Джонсона в ее печальные размышления.
Ребекка заметила, как Саймон смутился и покраснел.
– Подпишите бумаги, чтобы соблюсти все необходимые формальности. – Когда Ребекка подписала все, что требовалось, управляющий заметил: – Можно извлечь хорошую прибыль из денег, если заставить их работать на себя. Я слышал, что ваш дедушка предусмотрительно скупал непригодные земли, которые очень выгодно продавал, когда они подскакивали в цене. Я могу порекомендовать посредника для покупки недвижимости…
– Благодарю вас, но сейчас я не готова принять такое важное решение.
– Разумеется. – Он улыбнулся. – Насколько я понял, вы испытываете особую привязанность к «Саммер-Хаузу». Так, может, новый хозяин усадьбы Рэмсденов продаст его вам?
– Неизвестно, сколько времени пройдет, пока появится этот новый хозяин, – вмешался в разговор Саймон.
– Что вы! Усадьбу Рэмсденов уже купили, – возразил управляющий банком.
– Трилоуни уезжают?! – вырвалось у Ребекки.
– Если не уехали, то вот-вот уедут, – сообщил управляющий. – Мисс Нэш, прежде чем сделать какой-нибудь важный шаг, обязательно приходите и посоветуйтесь со мной, – сказал он на прощание.
– Наконец-то с этим покончено, – облегченно выдохнул Саймон, когда они вышли на улицу, щурясь от неяркого ноябрьского солнца. – Пойдем выпьем чаю и что-нибудь поедим, а потом я отвезу тебя домой. О, у меня есть кое-какие новости для тебя, – заметил он на ходу, взяв сестру под руку.
Ребекка машинально поднесла чашку с чаем ко рту, но, даже не пригубив, поставила на блюдце.
– Ты знал, что Люк и Росс уезжают в Корнуолл?
– Нет. Они мне ничего не говорили. Вообще-то я… мы с Россом… я… это… – начал мяться Саймон.
– Ясно. Вы оба сильно увлеклись виски.
– Росс славный парень, – сказал Саймон с мальчишеской улыбкой.
– Что за новость ты мне хотел рассказать? – спросила Ребекка, отпив чай и бросив рассеянный взгляд в окно: стайка мальчишек играла в пятнашки в лучах тусклого осеннего солнца.
Три месяца назад этот день стал бы самым счастливым в ее жизни. После пяти лет борьбы за существование она, наконец, получила наследство, которого хватит на всю оставшуюся жизнь. Теперь можно позволить себе покупать дорогие духи и драгоценности… Но радости не было, она чувствовала себя опустошенной и подавленной.
– Я тоже скоро уеду, Ребекка, – осторожно сказал Саймон, подготавливая сестру к сообщению о предстоящей разлуке. – Получил работу, – с гордостью произнес он. – Люк предложил мне место в его бристольской конторе по морскому судоходству. Если все пойдет хорошо, я стану настоящим моряком и уйду в дальнее плавание.
Ребекка
– Ты будешь работать у Люка?! Вон оно что! Тебе предложили место в инвестиционной компании, и ты воспользовался, чтобы… – как бы рассуждая про себя, тихо проговорила Ребекка. Когда она перестанет, словно малое дитя, верить всему, что ей говорят? – Признайся, ты вложил деньги в его компанию? О ней ты рассказывал мне тогда? И эти деньги тебе дал он?
– Да, – тихо подтвердил Саймон. – У меня не было ни пенни. Люк одолжил мне две тысячи фунтов стерлингов, с их помощью я получил потрясающую прибыль! Долг я Люку вернул, – торопливо добавил Саймон. – Все, до последнего пенни! Люк поставил обязательное условие… оставшиеся деньги я отдам тебе… и представлю дело так, будто сам их заработал.
– Ясно… – сказала Ребекка, хотя и не поняла, зачем такой сложный путь, чтобы помочь ей, и почему надо это скрывать.
Вероятно, Люк понял, что она ни за что не примет помощь сразу же после их разрыва. Ребекка закрыла глаза и крепко стиснула зубы. А может, причина в том, что он добрый, щедрый и честный человек. Это подтвердилось буквально на следующий день… Если бы только она послушалась Люка и легла спать в ту ночь, если бы они спокойно поговорили утром…
Люка, Росса и Саймона вместе с таможенниками пригласили к мировому судье для дачи свидетельских показаний о происшествии в Чертовой бухте. Саймон поведал ей, с каким почтением таможенники обращались к Люку Трилоуни и как благодарили его за помощь в борьбе с контрабандистами на южном побережье.
– Ребекка, не говори Люку, что я все рассказал, – смущенно попросил ее брат. – Главным его условием было твое полное неведение о том, как восстановлено твое приданое. Если он узнает… Не хочу терять работу в его судоходной компании… Другого такого случая больше не представится…
– Я никому ничего не скажу, – перебила его Ребекка, – потому что больше никогда не увижу Люка, раз они с Россом уезжают в родные края. – От горькой правды, содержавшейся в этих словах, ее голос задрожал, а бирюзовые глаза наполнились слезами.
– Не плачь, Ребекка! У вас с Люком вышла просто небольшая размолвка, – с искренним сочувствием успокаивал сестру Саймон.
– Прошу тебя, Саймон, тоже не проговорись, – внезапно побледнела Ребекка. – Официального объявления о нашей помолвке не было. И если Люк никому ничего не сказал, значит, он не хочет, чтобы это стало известно. – Или вообще выкинул их помолвку из головы, с грустью подумала Ребекка.
– Все, что сказал тебе этот негодяй Мэйхью, – ложь, клевета. – Саймон чувствовал себя виноватым перед сестрой и хотел, чтобы она была счастлива. – Ты почти ничего не знаешь о том, что происходит в мире, – осторожно продолжил он. – Ты слишком засиделась в деревне… общаясь только со стариками Тернерами, со священником и его женой. У тебя нет никакого представления о… светском обществе… и… э… о мужчинах и образе их жизни…
Ребекка пристально посмотрела на брата.
– Если ты пытаешься меня убедить, что надо закрыть глаза на любовниц Люка… и что в этом вообще ничего предосудительного нет… – От волнения у Ребекки осекся голос, и сдавило горло.