Выбор шатеры
Шрифт:
Муж оказался хоть и суровым, но в душе всё же добрый, понимающим человеком. Возможно, со временем привязанность Анны к нему могла бы перерасти в нечто большее, если бы не одно большое «НО». Император Альтаира – Иоанн Дрогвард Первый полностью и безвозвратно предан своей империи. Благополучие подданных всегда было и остаётся для Иоанна превыше всего.
Даже превыше собственно семьи.
По началу Анна Мария относилась к этому с пониманием. Но понимание закончилось, когда несколько лет назад в угоду интересам империи муж отправил на Дарий в качестве залога перемирия их младшего двенадцатилетнего сына – Дрогварда. Доброго болезненного мальчика,
На что рассчитывал в тот момент её мальчик? На то, что вечно занятой отец впервые заметит его, отнесётся к нему серьёзно? Остановит? Отговорит? Пошлёт на Дарий одного из более сильных и выносливых старших сыновей?
Вряд ли.
Скорее всего, Эван просто сделал то, что в душе и хотел от него отец: сохранить подготовленных наследников для управления Альтаирской империи, а младшего «запасного» сына, пустить на размен. Может быть, её Эван и был с детства физически более слабым ребёнком, чем старшие дети, но он никогда не был дураком.
Видит Бог: Анна Мария сделала всё возможное, чтобы уберечь ранимую душу сына от не слишком лицеприятной правды. Но шила в мешке не утаишь. Император Альтаира никогда особо и не скрывал, что с самого начала делал ставку на старших сыновей - крепких, смышлёных парнишек. Радиэлу с момента рождения было уготовано занять в будущем императорский трон. Грэгори был изначально рождён, как запланированный «запасной вариант». Ему предназначается стать «правой рукой» брата во время его будущего правления. Это он должен будет руководить военной армадой в походах, в то время как старший брат будет осуществлять правление на Альтаире. Поэтому с двенадцати лет старшие сыновья постоянно находятся при отце, даже в его самых дальних военных походах. По мнению императора, будущие правители должны набираться опыта с малолетства.
Что же касается младшего – Иоанна Дрогварда, или просто Эвана, как с детства звала его мать, то он, в отличие от своих старших братьев, не был запланированным ребёнком. Зато он был таким желанным. По крайней мере, матерью.
Пожалуй, это была единственная ночь, когда они с мужем, вернувшись домой с на удивление весёлого праздника и решили продолжить его в спальне. Оба чуть-чуть выпили. Оба были в очень хорошем настроении. И оба на одну ночь забыли, что брак у них «по расчёту», и что детей надо делать исключительно «по плану», а не по любви.
Всего одна, но такая счастливая ночь.
Да, с позиции престолонаследия Эван действительно оказался незапланированным, можно даже сказать, «ненужным» ребёнком. Излишнее количество императорских отпрыском в будущем порождает дополнительные родственные ветви, которые тоже имеют право на трон. А междоусобная чехарда ещё ни одну империю ни к чему хорошему не приводила.
«Ненужный», но зато такой желанный. Особенный для Анны Марии, которой на одну ночь показалась, что её очень сдержанный в эмоциях муж, всё же… любит её.
Они никогда не говорили с мужем об этом. Для женщины так и осталось загадкой, стал ли слабенький болезненный Эван для отца разочарованием, напоминанием о его собственной эмоциональной «слабости», или… Отрадой, благословением, отдушиной.
Сомнения Анны Марии Илиандэллы рассеялись в тот день, когда Иоанн пожертвовал их «ненужным» ребёнком во имя империи, отдав младшего сына в качестве залога перемирия. Муж пошел на этот, прекрасно понимая, что, скорее всего, они больше никогда не увидят своего ребёнка живым. Потому что как только перемирие закончится, Эван будет убит. Единственное, что оставалось матери – молиться, чтобы смерть её младшего сына была быстрой и не мучительной.
Вначале, чтобы не сойти с ума от беспокойства за Эвана, Анна Мария Илиандэлла увеличила дозу антиэмпативных инъекций. Но в какой-то момент до неё вдруг дошло, что одновременно с искусственно созданным покоем появилась разъедающая душу пустота, которую невозможно заполнить ничем: ни уходящей симпатией к мужу, ни любовью к старшим детям, не говоря уже о преданности империи, которую она со временем стала откровенно ненавидеть. Потому что именно из-за гражданского долга перед незнакомыми ей людьми Анне Марии Илиандэлле пришлось пожертвовать самым дорогим, что у неё было – своим ребёнком. И вот однажды утром вместо того, чтобы принять очередную дозу препарата, императрица просто выбросила его.
Навсегда.
Да, после этого решения её жизнь сильно изменилась. Вместо привычной мёртвой тишины душу заполонили ожившие забытые эмоции. Они кричали, визжали, бунтовали, ругались, страдали, истерили… жили.
Злость и обида на мужа.
Фанатичная любовь к старшим детям.
Панический страх потерять хотя бы одного из них.
Ненависть к гражданскому долгу.
А ещё тоска. Не проходящая, всепоглощающая… Тоска по младшему сыну.
Всё это выворачивало душу наизнанку. Она наверняка бы сошла с ума, но мужу не удалось организовать через межпланетный информационный канал визуальную связь с Эваном. Пусть и через голографический экран, но мать всё же могла хотя бы изредка общаться с сыном. Лишь это давало Анне Марии Илиандэлле силы жить дальше.
Радость и боль, - вот что испытывала женщина, видя, как вдали от неё растёт её мальчик. Как ребёнок превращается во взрослого мужчину. На чужой планете. Вдали от семьи. Один.
За последние годы в связи с укреплением перемирия женщина даже стала допускать мысль, что, возможно, когда-нибудь, ей всё-таки удастся обнять своего сынишку, но последний сеанс связи разрушил все её и без того хрупкие надежды.
Впервые за все эти годы Эван не вышел на связь.
Паника. Отчаяние. Боль. Злость на мужа. Впрочем, если бы только злость… Ненависть! Вот, что переполняло сердце и душу императрицы Альтаира.
Нервно меря шагами просторный кабинет мужа, женщина то и дело бросает взгляд на огромный голографический экран, висящий в центре комнаты. Супруг должен вот – вот выйти на связь.
Наконец, экран вспыхивает.
Усталые синие глаза. Точно такие же, как и у их младшего сына.
– Вы узнали, что с ним?
Пожалуй, только в этот момент до Анны Марии в полной мере доходит, как же всё-таки абсурдна её жизнь: она прожила с мужем под одной крышей четверть века, родила ему троих детей, и до сих пор… До сих пор обращается к нему на «Вы», как с чужим человеком. Впрочем, так оно и есть. За все годы династического брака они так и остались друг другу малознакомыми людьми, которые из-за постоянных разъездов мужа и «в живую»-то видятся не чаще чем раз в пару месяцев.