Выбор судьбы
Шрифт:
Вскоре запах гари стал невыносимым, давя на грудь подобно огромной наковальней. Задыхаясь от кашля и этого нескончаемого пекла, она, что было силы, вскричала, ухватившись за горло:
— Сандор!
В этот момент, казалось, весь ужас происходящего отступил, вернув девушке ощущение реальности, той самой реальности, где она лежала на пуховой перине, окутанная теплом летней ночи.
— Спокойно, все в порядке, — проговорила она, пытаясь успокоить тревожное сердце, — это просто сон, всего лишь кошмар, продиктованный твоими воображением и усталостью. Тебе лучше всех известно, что этого просто не может
Мысль о том, что Сандор больше никогда не появится в ее жизни, заставила ее сердце замереть в груди, а слезу застелить прозрачной пеленой глаза. Девушка зарылась лицом в подушки, пытаясь даже от себя скрыть свое горе, но тяжесть потерь была слишком сильна.
— Ну почему, почему я теряю всех, кто мне дорог, всех, кто протягивал мне руку помощи? — взывала она к небесам. — Сначала Леди… моя милая Леди, простишь ли ты меня когда-нибудь? Потом мой отец… о папа, как я была глупа в тот день, когда пошла к королеве! Прости свою неразумную дочь… Арья, сестренка моя, ты видела мир намного лучше, если бы время можно было повернуть назад! А потом и Сандор, он столько раз рисковал собой, чтобы спасти меня, а я даже не успела поблагодарить его за это… Вы все покинули меня…
Санса не могла точно сказать, сколько времени она проплакала в своих покоях, но, когда слезы высохли на ее щеках, она бессильно повернулась на спину, делая попытку уснуть, но сон будто рукой сняло, а опочивальня вдруг сделалась душной и тесной для нее.
— Всего один глоток свежего воздуха, я немного постою на свободе и все, — проговорила она.
Накинув на себя халат, девушка обвела комнату усталым взглядом, убедившись в отсутствии балкона, и вышла в коридор. Смутно вспоминая, что в большом зале, который они проходили днем, на улицу выходили сразу несколько выступов, она направилась туда.
Ночь была прохладна и спокойна, легкий ветерок трепал огненные волосы Сансы, разметавшиеся по спине. Сделав глубокий вдох, она обратила свой взор вниз, за городские стены, где тысячами огней расцвёл палаточный лагерь, говоря о том, что там сейчас кипит жизнь. Слегка перегнувшись через перила, девушка напрягла зрение, всматриваясь в темную даль, как вдруг почувствовала, что сильные руки, обхватив ее за талию, потянули назад.
— «Как в тот день, перед осадой Черноводной!» — пронеслось в голове у Сансы, а сердце неистово заколотилось в груди, хотя разум всеми силами пытался подавить зародившуюся надежду в силу ее невозможности.
— Неужели захотелось полетать? — услышала она насмешливый голос за спиной, заставивший ее неуверенно сглотнуть.
Повернувшись, Санса встретилась глазами с пронзительным взглядом Даарио Нахариса, под тяжестью которого девушка невольно отвела глаза, изрядно покраснев, пытаясь высвободиться из его рук, сомкнувшихся на талии.
С их последней встречи мужчина уже успел освободиться от доспехов и теперь стоял перед ней в серебристой рубахе свободного кроя с вырезом до середины груди, стянутым шелковым шнурком. К его широкому поясу был приторочен небольшой стилет с рукоятью в виде обнаженной женщины, отражающей на себе лунный свет.
— Благодарю Вас, милорд, — залепетала Санса, пытаясь сократить недозволительное расстояние между их телами, — но раз моей жизни
Ее смущение и обреченные на поражение попытки вырваться из стальной хватки забавляли мужчину, заставляя втайне наслаждаться волнением, которое охватило девушку в этот момент, однако он все же ослабил хватку, позволив попавшей в клетку птичке вырваться на волю.
— Милорд, — задыхаясь от смеха, прохрипел он, — я сын обыкновенной проститутки, миледи. В возрасте двенадцати лет я был продан в рабство одному рабовладельцу из Толоса, сражался в бойцовых ямах и стал умелым воином. Перед смертью хозяин освободил меня, сделав свободным человеком. Навыки владения оружием помогли мне поступить на службу к Младшим сынам, а война привела к этим стенам, где я встретил Вас, — окинув ее игривым взглядом, проговорил он, не без удовольствия наблюдая, как девушка заливается новым слоем краски.
Санса, которая была воспитана под четким надзором вездесущей септы, была искренне возмущена поведением этого мужчины, посмевшего откровенно разглядывать ее хищным взглядом, однако, успев познакомиться с нравами и обычаями Вольных Городов, она сделала вывод, что такое поведение мужчины-воина, не обремененного родственными отношениями или службой, если и не поощряется, то является вполне приемлемым даже по отношению к благородной даме.
— Я просто вышла подышать воздухом… и, видимо, задремала на ходу, — пролепетала Санса, пытаясь отдалиться от навязчивого собеседника.
— Странно, а я думал, что сон наоборот обходит Вас стороной, — проговорил он, облокотившись на перила.
В этот момент рукоять его кинжала сверкнула при лунном свете, приковав к себе все внимание Сансы. Никогда еще ей не приходилось видеть подобного кинжала. На Севере предпочтение отдавали простоте, считая, что оружие должно служить своему истинному предназначению. На юге же большое внимание уделяли фамильным гербам, находивших свое пристанище на доспехах и оружии. Оленьи головы, львиные пасти, изящные розы, парящие соколы то и дело появлялись на рукоятях фамильных мечей, но никто не смел так откровенно превозносить красоту женского тела, как делали это жители Вольных городов.
— Нравится? — спросил Даарио, видя, с каким любопытством девушка разглядывает клинок.
Санса по привычке отвела глаза, пытаясь отойти в сторону.
— Необычный стилет, еще никогда мне не приходилось видеть такой…
— Это не просто кинжал, это моя верная подруга, не раз спасавшая мне жизнь, никогда не предававшая меня, — вытягивая кинжал из-за пояса, проговорил он.
Санса, по опыту убедившаяся в том, что оружие покидает ножны лишь перед тем, как проливается чья-то кровь, тяжело сглотнула, устремив на воина взгляд, в котором начал зарождаться страх.
— Не бойся, я не собираюсь убивать тебя, — проговорил он, коснувшись губами рукояти меча, не отрывая от Сансы полный вожделения взгляд. Одним взмахом руки стилет расчертил воздух, рассек пополам восковую свечу и вонзился в щель между каменными плитами.
— Я и не боюсь, — собрав все остатки смелости, проговорила Санса, не отводя взгляд от стены, где сияла обнаженная рукоять.
— А вот это ложь, — склонившись к ее уху, прошептал Даарио, — я чувствую страх, я видел его сотни раз.