Выбор судьбы

Dragoste

Не нужно было быть провидцем, чтобы понять какие новости несут эти утренние гонцы, взметнув над головами победоносный штандарт Таргариенов. Город пал! Король мертв! Но, несмотря на это, душой юной леди Старк завладело трепетное волнение. Изо всех сил она всматривалась в туманный морок, пытаясь разглядеть среди вестников знакомые черты. Был там сир Барристан — седовласый старец, сидевший на корме крохотной лодчонки; сквозь мрак виднелась бронзовая кожа Серого Червя, держащего потрепанное древко знамя Дейенерис; в середине сидели двое гребцов, которые, будто гонимые плетью, изо всех сил налегали на весла, чтобы в срок доставить ранних вестников, но не было того единственного, которого она ждала всю ночь, продрогнув до костей на обдуваемой всеми ветрами палубе. От этого на душе стало еще тяжелее, а сердце буквально упало, разбиваясь о покрытые инеем доски.

— Сир Барристан! — кинувшись навстречу старому воину, проговорила

Санса, лишь тот ступил на палубу.

— Это победа, дитя! — отозвался радостный рыцарь, поправляя на себе окровавленный плащ. — Через несколько часов вся королевская свита сможет ступить на берег.

— Скажите, сир Клиган… Вы его видели? С ним все в порядке?

— Позже, леди Санса, сейчас у меня доклад для королевы! — с этими словами он слегка поклонился, удаляясь в приемную перед королевской опочивальней. Расспрашивать об этом Серого Червя или гребцов было бессмысленно, поэтому девушка с мученическим выражением лица упала на небольшую скамейку, молчаливо покоряясь своей печальной доле. Теперь она, как никогда, понимала свою мать, которая была вынуждена месяцами ждать весточки от отца, скрываясь за высокими стенами Винтерфелла, в то время как он плечом к плечу сражался с королем, творя историю Семи Королевств, которая навсегда запомнит его как предателя, осмелившегося бросить вызов ребенку.

Эти думы погрузили Сансу в такое молчаливое оцепенение, что она даже не заметила, как пролетели несколько часов ожидания, как королевский флагман причалил в главной пристани, как воины, выстроившись рядами, образовали некое подобие триумфальной арки, обнажив свое оружие. Лишь когда прозрачный звон труб разорвал сковавшую город тишину, приветствуя новую королеву, девушка испуганно вздрогнула, беспомощно озираясь по сторонам.

Королевская Гавань поприветствовала их залитыми кровью улицами, стонами умирающих и разрушенными зданиями, молчаливо провожающими победоносную процессию взглядом пустых глазниц. Никто из горожан не вышел им навстречу, не прокричал высокие девизы, не воспел возвышенные гимны. Колоннада медленно продвигалась вперед по тому же пугающему маршруту, что и в день бунта, когда Сандор Клиган спас Сансу от обезумевшей толпы. С дрожью, сотрясающей все ее тело, она мысленно возвращалась к тем событиям, ища глазами своего бессменного защитника, с замиранием сердца вглядываясь в искаженные ужасом лица павших солдат. С каждым шагом её душой все больше овладевало беспокойство, готовое в любой момент перерасти в паническую атаку, но, с силой сжимая поводья лошади, девушка на некоторое время возвращала себе ясность мысли, а потом все начиналось сначала.

Когда они, гордо подняв головы, пересекли ворота Красного Замка, их со всех сторон обступила толпа придворных льстецов. О, как хорошо она помнила их лицемерные улыбки и наполненные презрением взгляды, застывшие на красивых лицах. Она все помнила! Помнила, как восторженно эти люди приветствовали северян, восхваляя ее красоту, когда в сопровождении своего отца, десницы короля Роберта, они впервые прибыли в столицу, помнила, как эти же придворные осыпали ее оскорблениями и награждали презрительными усмешками, когда королева Серсея обвинила лорда Старка в государственной измене и попытке переворота. И вот теперь они же, демонстративно склонив головы, боролись за честь прильнуть источавшими ложь устами к руке ближайшей наперсницы новой королевы. О, как она презирала этих лицемеров, их показной блеск и обманчивые клятвы. Судьба преподала ей жестокий урок, и спустя годы она научилась видеть насквозь каждого из них. Время сорвало с них маски учтивости, показав истинную натуру этих клятвопреступников. Лишь несколько лет назад они присягали на верность Джоффри, потом Томмену, а что теперь? Теперь будто забыв об этом, эти придворные лизоблюды преклоняли колени перед Дейенерис, вознося её над узурпаторами, вспоминая ее безумного отца как щедрого и мудрого правителя. Это был верх лести и цинизма, пробуждавший лишь ответную ненависть.

Одаривая каждого из них спокойной улыбкой, как требовали того правила этикета, она молчаливо шла вслед за королевой, учтиво кивая головкой, отвечая на обращение очередного придворного рыцаря, превозносящего ее грацию и красоту, а в реальности мечтавшего через ближайшую подругу добиться королевских милостей. Но когда ее взгляд метнулся в сторону, будто пройдя сквозь толпу лицемерных обожателей, она столкнулась с холодным взглядом серых глаз, будто заковавшим ее душу в ледяные оковы.

Облокотившись на массивную колонну, Сандор Клиган одаривал презрительной усмешкой каждого проходящего мимо него рыцаря, да и саму Сансу, застывшую под его тяжелым взглядом. Его окровавленные доспехи, изодранный в клочья плащ, покрытое копотью лицо до ужаса контрастировали с опрятными туалетами придворной знати. Сразу было видно, кто побывал в бою, рискуя жизнью, а кто отсиживался за высокими стенами замка

в ожидании развязки. Выражение его глаз будто кричало ей: «Ну что, добилась своего? Поздравляю, занавес опущен, представление завершилось. Добро пожаловать в столь желанную тебе клетку! Сейчас они с обожанием смотрят на тебя, а завтра предадут подлым ударом в спину». Она все поняла! Поняла каждое слово в этой молчаливой тираде и устыдилась своих поступков. Но с другой стороны, а что еще ей оставалось делать? Её отец презирал эти правила, и ее отец мертв. Те же, кто хотел выжить в игре престолов или победить в ней, соблюдали эти догматы неукоснительно, более того, они писали собственные правила и заставляли остальных по ним играть. Лорд Тирион, Петир Бейлиш, лорд Варис, — вот они настоящие игроки. Не имея уважения, силы и прямой власти они каким-то одним им ведомым образом умудрялись вращать мир вокруг себя, превратившись в самых опасных игроков. Если Санса хотела достигнуть своих целей, она должна была приспособиться к этим обстоятельствам, а не пытаться их переломить, как делал ее отец.

Как бы то ни было, сейчас это было не важно, ибо, как ни старалась, девушка не могла оторвать взгляд от угрюмого воина. В этот момент для нее затихли восхищенные голоса, рукоплескания, звон труб. Мир будто сузился для нее до одного лишь взгляда, а она, как завороженная, растворялась в их стальном блеске. Будто ведомая невидимой рукой, она прошла сквозь ряды придворных, с каждым шагом увеличивая скорость, пока, наконец, не перешла на бег. В этот момент все волнения предыдущей ночи вырвались на свободу в неконтролируемом порыве радости. Сейчас для нее не имел значения ни придворный этикет, ни удивленные взгляды, направленные на нее, ни порицание этого лицемерного общества — Санса просто отдала себя во власть эмоций, захлестнувших ее с головой.

— Сандор! — прокричала она, кинувшись опешившему от неожиданности воину на шею. Когда его окровавленные руки сомкнулись у нее на талии, девушка покорно устроила голову у него на плече. Больше она не страшилась того, что грязный, покрытый копотью и кровью нагрудник запачкает ее платье, а его ладонь, зарывшаяся в волосы, растреплет прическу. Раньше этого страшилась глупая девочка, выросшая на песнях про прекрасных рыцарей, но та девочка умерла в день, когда увидела насаженную на пику голову своего отца, та девочка была похоронена в день бегства из Королевской Гавани. Сейчас же она восстала прекрасной девушкой, возродившейся из пепла, и вновь вернулась в эти проклятые стены уже окрепшей и не верившей детским сказкам. То был не ее выбор, то был выбор судьбы. Теперь Санса была уверена, что есть вещи куда страшнее грязного платья и растрепанных волос.

Она не знала точно, сколько времени они простояли в объятиях друг друга, но, когда триумфальный звон барабанов раздался из Великого чертога, солнце уже вошло в зенит, посылая свои холодные лучи, как последний дар промерзшей земле.

— Нужно торопиться, — хрипящим голосом проговорил Клиган, выпуская девушку из своих рук. Во дворе уже никого не было. Как бы ни вызывающе было зрелище красавицы в руках чудовища, но в тронном зале разыгрывалось куда более интересное представление, поэтому все от мала до велика направились вслед за Дейенерис.

— Что случилось с королевой Серсеей? — прошептала Санса, стараясь не отставать от своего спутника, один шаг которого приравнивался к трем ее.

— Она не стала дожидаться, пока ее вместе с сыном приговорят к казни! Сама привела приговор в исполнение! — брезгливо фыркнул Клиган, петляя по нескончаемым коридорам.

— Илин Пейн? — подняв на него вопросительный взгляд, поинтересовалась Санса, памятуя о том, что в прошлый раз именно так она собиралась распрощаться с жизнью.

— Слезы Лиса! Меч — это оружие мужчины, женщины предпочитают другие средства. Ведь только так можно и в смерти сохранить еще не увядшую красоту, — усмехнулся Клиган, потирая ладонью изувеченную щеку.

— Это ужасно… — задумчиво прошептала она, погружаясь в свои мысли.

— В сравнении с тем, что ожидало ее и ее бестолкового отпрыска — эта благодать Богов. Поверь, она оказала сама себе великую услугу.

Войдя в Великий Чертог, Санса поразилась увиденному. За несколько часов зал преобразился до неузнаваемости, возвращая всех присутствующих на десятки лет назад, когда в этих залах властвовал король Эйрис Безумный. На стенах висели нескончаемые черные знамена Таргариенов, драконьи черепа, сложенные в сырых подвалах заняли свои законные места, тысячи свечей своим танцующим пламенем освещали их оскаленные пасти и черные глазницы, заставляя холодок пробежаться по спине. Возвышаясь на Железном троне, выкованном в огне драконов, сидела Дейенерис, бледная как сама смерть, но пытавшаяся совладать со своим душевным волнением. На ее голове багровыми рубинами сияла корона Эйгона Завоевателя, которая, будто кровавый венец, вобрала в себя жизни сотен несчастных, как вечное напоминание о стоимости королевской власти.