Выбор. Иное
Шрифт:
– Да, ноги совсем закоченели и руки тоже, – почувствовал, как холодные ладони просовываются поглубже между мной и креслом, беру их в руки и отогреваю дыханием, целуя пальчики. Заморозил невесту.
– Хочешь домой пойти? Надо тебе поспать перед дорогой хоть немножко.
Роберта решительно замотала головой, поцеловала меня в щеку и снова устроилась на моем плече.
– Не хочу домой, останусь тут с тобой еще, можно? А потом ты меня проводишь.
– Провожу, милая.
– И я же тебе так
– Рассказывай, Берт, только ты же закоченела вся, может, ляжем под одеяло?
– Нет, я тут хочу, – и она крепче прижалась, пытаясь согреться.
– Тогда давай я сюда принесу одеяло, укроемся, а то совсем околеем к утру. Ладно?
Берта встала и сладко потянулась, не менее сладко зевнув во весь рот. Оглянулась в поисках чего-то, слегка растерянно посмотрела на меня, явно желая спросить и не решаясь.
– То, что тебе нужно, вон за той дверью, – невозмутимо показываю.
Роберта покраснела и с отчетливым облегчением исчезла за заветной дверью, плотно ее прикрыв. Усмехаюсь и беру с кровати шерстяное одеяло, опять спасибо миссис Портман, снабдила полным постельным комплектом. Тем временем возвратилась Берта и мы снова уютно устроились в кресле, укрывшись, закутал ее до носа.
– Рассказывай, Берт.
– Ну вот, – начала она таинственным шепотом, – мы пойдем в церковь и скажем священнику, что хотим обвенчаться. Он запишет наши имена и спросит, есть ли у нас кольца и свидетели.
– Первое у нас есть, а свидетелей где найдем?
– Ну, если их взять негде, то сам священник их пригласит из тех, кого он знает и уважает. Ведь часто так бывает, милый, что…
– Что приезжает пара издалека, чтобы тайно обвенчаться?
Роберта несколько мгновений помолчала.
– Да, Клайд.
Нахожу ее руку и ласково беру в свою.
– Говори дальше, я слушаю…
– Но, Клайд…
Берта замялась, подбирая слова.
– Ты только не сердись, хорошо? Я с тобой не посоветовалась, и вообще…
– Не сержусь, но объясни, – ласково взъерошил ее пушистые волосы, она свернулась клубочком в моих объятиях и зашептала.
– Понимаешь, есть одна девушка у нас в отделении…
Так… Я опять забыл спросить, а ответ, похоже, сам сейчас произнесется.
– Мы с ней дружим, и я…
– Думаю, я знаю, о ком ты говоришь. Ольга.
– Откуда ты знаешь? Хотя…
– Я же видел, как она тебе пыталась помочь, вы ходите вместе, разговариваете.
– Да, она такая…
– Какая?
Роберта задумалась.
– Она очень страдала, там… В России.
Да, могу представить, опять напомнил себе, что на дворе 1922 год со всеми вытекающими…
– Ольга тебе рассказывала?
– Немного. Она очень скрытная и замкнутая.
– А как вы начали общаться, как подружились?
Берта
– Понимаешь, когда… Я пробовала общаться с эмигрантками, их много у нас в штамповочной, сам видел… Думала, может кто-то подскажет, что делать. Но среди них верховодят Марта и Руза, – Роберта ехидно улыбнулась, – ты с ними уже познакомился, милый? Пирожки вкусные были?
Я закатил глаза, очень сокрушенно вздохнув. Мне теперь сколько выслушивать за три кусочка теста с яблочным вареньем?
– Ничего особенного, уверен, твои будут вкуснее. Умеешь печь, хозяйка?
Меня обиженно пихнули в бок, из глубин одеяла засопело.
– Конечно, еще как умею, вот испеку тебе пирог, пальчики оближешь!
Меня наградили поцелуем в щеку и послышался шепот, Роберта вернулась к рассказу.
– Ну вот, ничего из этой затеи не вышло, я не смогла подойти и поделиться таким – с ними… Они все… Вульгарные, неприятные… Марта, Руза… Лена… Они бы трепали мое имя на каждом углу… А Ольга, она держится особняком и ни с кем из них не общается.
И я вдруг понял, и все стало на свои места.
– Ты ей все рассказала?
– Нет, нет…
– А что же тогда?
– Она как-то догадалась обо всем сама, милый. Наверное, для доброго человека это было нетрудно. А она очень хорошая и добрая.
– Понимаю.
– В один из дней, когда я была в полном отчаянии, когда…
Роберта порывисто вздохнула, осекшись.
– Шш, не надо. Берта… Не хочешь, не рассказывай…
– Нет, я все тебе расскажу, ты должен знать.
Ничего не ответив, крепче обнял ее, прижал к себе, согревая.
– В этот день она просто подошла ко мне и сказала, что если мне нужен друг, которому я захочу довериться в своей беде, то она готова. Правда, удивительно?
И почему я не удивлен…
– Неудивительно, Берта. Они, русские, они бывают такие…
– Откуда ты знаешь? Ты их видел раньше? Я вот до Ольги – никогда.
– Доводилось, Берт. Но ты продолжай.
Мне показалось или она как-то очень внимательно посмотрела сейчас на меня?
– Ну вот, а я… А я была тогда так одинока, мне было так плохо… Я потянулась к ней… И все-все ей рассказала. Знаешь…
– Что?
– Был момент, я хотела умереть. И решилась на это. Не спрашивай, как. Но я все приготовила.
Боже…
– Она меня тогда спасла, что-то поняв. Пришла ко мне домой и мы до утра проговорили. Она мне рассказывала о себе, такое… Такое… Немного совсем, но…
Просто молча глажу Роберту по голове, прижав к себе, такую снова маленькую и беззащитную, вернувшуюся в дни одиночества и отчаяния. Вернувшуюся, чтобы все рассказать мне. Милая… Любимая… Единственная…
Роберта продолжает негромким голосом.