Выбор
Шрифт:
Интервью продолжается. Сделаны снимки меня и Гилберта. Меня и Лигета. Меня и Ольги. Нас вчетвером. Меня на фоне счастливых работниц штамповочной.
– Мистер Грифитс, можно ваше фото с двумя лучшими работницами цеха?
Я задумываюсь и с улыбкой указываю на Марту с Рузой. Их обескураженные лица изрядно позабавили, Ольга подавила улыбку, посмотрев в сторону. Вспышка. Боже, Берта увидит, убьет сковородкой.
Блокнот стенографистки страница за страницей покрывается убористыми заметками. Мое появление
– Позиция нашей семьи - каждый ее член, желающий принести пользу, обязан начать с самого низа и постепенно изучая производство, поднимаясь выше и выше по ступеням иерархии. Пока не займет достойное место в семейном деле.
Я чуть не рассмеялся, хорошая шутка. Обязательно потом спрошу братца, сколько времени он проработал в подвале. Гилберт невозмутимо встречает мой откровенно насмешливый взгляд. А рассказ об 'успешном племяннике' продолжается. Вот и мое назначение в штамповочную. Держись, Клайд... Прости, маленькая... Так надо. Вот теперь вижу и понимаю - Гил прав.
– Ки, твой отец поддержит нас?
– Честно скажу - не знаю. Дело не только в нем, ты же понимаешь...
– Объясни ему, что это нужно сделать. Ты же видела Клайда... Что ты прочитала в его душе?
– Он и Роберта - одно. Ты прав, все - настоящее.
– А... Ки...
– Ты хочешь спросить о том Клайде, что был?
– Да.
– Его больше нет.
– Если твоя семья откажется... Ты останешься со мной?
– Да. За себя я решаю сама, Гилберт.
– Мистер Грифитс, мы подходим к самой интригующей и загадочной части вашей потрясающей воображение истории.
Сердце колотится, отдаваясь в ушах гулом несущейся по артериям крови. Сквозь него доносятся вопросы Питерса, мои ответы, лаконичные и строго по делу, и оттого - ещё более убедительные и весомые.
– Вы осмелились преступить основное правило, установленное вашим дядей, не так ли? Запрет на отношения с подчинённой вам работницей?
– Да, мистер Питерс.
Он понимающе улыбнулся и развел руками, словно призывая всех в свидетели. Те умиленно закивали, включая даже Марту с Рузой, фотосессия их изрядно смягчила, судя по всему.
– Типичное помешательство от любви, это было задолго до нас, и нами не закончится.
При этих словах я вздрогнул. По коже прокатился озноб... Но он продолжает... И меня пробил уже не озноб. Дрожь.
– А ведь ещё была и некая 'мисс Х', как нам стало известно... Ее имя держится в строжайшем секрете, но и этого достаточно, чтобы понять - здесь, в нашем милом провинциальном Ликурге случилась одна из тех историй, которые потом держатся в памяти людей годы и десятилетия... И как знать...
Сама увлекшаяся рассказом стенографистка с раскрасневшимися щеками и влажными глазами с бешеной скоростью записывает, стараясь не упустить ни одной детали.
– И как знать, не вдохновит ли
Твою мать... И назовет он его 'Американская идиллия'... Стискиваю зубы и прикрываю глаза, чтобы Питерс не перепугался, я готов его убить. Да что же тут творится... Перевожу дыхание, открываю глаза. Все? Слава Богу, фотограф собрал манатки, журналюга прощается и жмёт руки. Все улыбаются. А я весь покрыт холодным потом, на меня сейчас дохнуло запредельным, чем-то... Даже не хочу думать и пытаться анализировать, мне страшно. Закончилось? И отлично. Теперь нам всем это расхлёбывать.
13.35
Сразу приговорил полстакана, не почувствовав вкуса и крепости, Гилберт удивлённо поднял бровь, аккуратно пригубив свой.
– Клайд, что на тебя нашло под конец? По-моему, ты был готов убить его чертежной линейкой нашей очаровательной Ольги. Там на столе еще карандаши были, толстые, острые... Я даже подумал, не убрать ли их от тебя подальше.
Я уже пришел в себя и отмахнулся, встав и подойдя следом за ним к окну. Зрелище величаво текущей внизу реки действительно успокаивает и упорядочивает мысли.
– Запиши и это в свой реестр загадок, Гил. Нашло - и прошло.
Он только пожал плечами с безразличным видом.
– Держи себя в руках, теперь это нам всем необходимо. Ты думал, что своей женитьбой бросил сюда бомбу?
Я уже потихоньку отпил ещё виски, прислушался к ощущениям. Хватит, пожалуй, что-то разогнался. Покачал головой.
– Бомба брошена сейчас.
Гилберт кивнул. И неожиданно положил руку мне на плечо, сжал пальцы и слегка встряхнул.
– Все сделано правильно, Клайд. Волнуешься за Роберту?
– Да. Очень.
Я высвободил плечо и положил обе ладони на стекло, прижавшись к прохладной поверхности лбом.
– Мы сейчас ославили ее на весь Ликург, Гилберт, на всю округу... А ее семья, родители? Мы с тобой вообще о них не подумали... Там дремучая глубинка, и все скажут, что она - падшая.
Он спокойно ответил.
– Да.
Резко поворачиваюсь к нему, мне хочется его ударить.
– Да, Клайд. Мы ославили ее твоей законной женой, твоей любовью, ради которой ты преступил правила, законы, ради которой ты оставил 'мисс Х'. Ты сам это сказал! Твои слова о выборе...
– Вам пришлось выбирать, мистер Грифитс, и это был нелегкий выбор, не правда ли?
– Это так. Но он был нелегок не тем, что выбираешь быть с той, кого по-настоящему любишь.
– Чем же тогда?
– Тем, что неминуемо причинишь незаслуженную боль другому человеку. Пойти на это - трудно. Очень.
Ты прочтешь это, Сондра... Это все, что я могу тебе сказать. Прости.
– Твои слова о выборе, Клайд. И ты - выбрал правильно.
– Как теперь ей тут жить, Гил? Как она на улицу сможет выйти, все пальцами будут тыкать и шептаться, а то и вслух говорить... И эти ваши семейки...