Выборг

Пылаев Валерий

– Ты вставать-то собираешься? – поинтересовался Расул, подходя чуть ближе. – Ты посмотри, на кого похож стал. Тьфу.

Расул демонстративно сплюнул куда-то в сторону, но его гладко выбритое лицо совсем не выражало злобы. Скорее наоборот – светилось абсолютно не соответствующим его словам дружелюбием.

– Я что, умер? – Барс криво ухмыльнулся. – Какого?..

– Понятия не имею, – Расул оборвал его на полуслове. – В общем-то, это тебе решать, умер ты, или нет. Как ты сам думаешь?

– Мне решать… – тупо повторил Барс, рукавом вытирая

опухшие глаза. – А хрен его знает. Я сильно сомневаюсь, что ты мог бы вот так стоять здесь, будь я в здравом уме. Разоделся, блин, как на парад.

– Я-то разоделся, да, – согласился Расул. – Только ты на себя-то посмотри, еще раз тебе говорю. Вот кто ты такой?

– Я – это я, – Барс уселся поудобнее, подтянув ноги к груди.

– Головка… от часов «Заря»! – рявкнул Расул. – Разнюнился тут, как баба, смотреть тошно! Грязный, заросший, как бирюк, оружие разбросал… Ты сталкер, или где?

– Сталкер, – кивнул Барс. – Был когда-то, во всяком случае.

– Сталкер – это в первую очередь боец, – Расул сделал еще шаг вперед и наклонился. – А бывших бойцов не бывает. Это на всю жизнь. Ты ведь сам меня так учил! И что теперь?

– А теперь все, – рассмеялся Барс. – Теперь я в край съехал и разговариваю со своим покойным другом. Был боец, да весь вышел.

– Ни-хре-на, – выговорил Расул, для пущей убедительности останавливаясь на каждом слоге. – Да даже если и съехал – какая разница? Это уважительная причина для того, чтобы не выполнять боевую задачу? Какая у тебя задача?!

– Охранять и защищать.

Барс ответил быстрее, чем успел подумать. Такие вещи вбивали всем, кто носил оружие, с первого дня тренировок. Вот только как было объяснить Расулу, что здесь больше не осталось тех, кого нужно защищать?

– Верно! – Расул довольно оскалился, услышав правильный ответ. – Охранять и защищать! Вот и приступай. Ты не ранен, еда есть, патроны – вроде бы тоже есть. Чего тебе еще надо?

– Как насчет веры в то, что я делаю что-то нужное? – взорвался Барс. – Ты прекрасно помнишь, как оно случилось там, в Питере! Мы шли умирать – я, ты, Костя, Королев, Серый… Умирать за них! За тех, кто потом вышвырнул нас, как мусор. Мы были готовы отдать все, а им это оказалось попросту не нужно! А здесь? Кого здесь надо защищать? С чего ты взял, что эта хренова тварь из кокона не сожрет меня, едва вылупившись?!

– Вот оно что?.. – Расул, с улыбкой выслушавший гневную отповедь Барса, посерьезнел. – Нет, такие вопросы – извини – не ко мне. Попробуй спросить у него.

С этими словами Расул указал рукой куда-то Барсу за спину.

Эдик расположился на корточках у давно погасшего костра. В отличие от сияющего новым обмундированием Расула, выглядел он, мягко говоря, неважно: куртка – та, в которой его и похоронили – вся в свежей крови и к тому же еще и перепачкана землей, на лице – ни кровинки, и только улыбка точно такая же, как и всегда.

– Вот, восстал из мертвых, – Эдик радостно помахал рукой, – чтобы нагнать ужаса на драгоценного сатрапа.

Ты уж меня извини за такой нелицеприятный вид.

– Да какая разница, – Барс пожал плечами. – Это ж мое персональное безумие. Тебя ведь здесь на самом деле нет.

– Я очень даже есть, – Вассерман обиженно насупился, но тут же снова улыбнулся до ушей. – Ты же понимаешь, зачем я тут?

Барс кивнул и на всякий случай оглянулся назад на Расула, но того на прежнем месте уже не было.

– Хорошо, – продолжил Эдик. – На самом деле, ничего особо умного я тебе не скажу. Могу только повторить слова джигита: собери волю в кулак и героически превозмогай. Ты можешь, я же знаю. Я ведь очень на тебя рассчитывал все это время – без тебя меня сожрали бы в десяти шагах за гермозатвором.

– Отлично, – Барс глухо усмехнулся. – И куда тебя все это привело?

– Достаточно далеко, если ты не заметил, – Эдик многозначительно поднял вверх окровавленный палец. – И я тебя ни в чем не обвиняю, что характерно. Ты не можешь спасти всех и каждого даже при всем твоем сатрапьем могуществе. Ты вел нас, ты дал нам надежду – должны же мы, в конце концов, делать что-то и сами?

– Вы очень многое сделали, – согласился Барс. – Я даже не заметил, как ты стал настоящим бойцом. И моей заслуги во всем этом нет, ты сам справился.

– Спасибо, – поблагодарил Эдик, склоняя голову. – Я именно об этом: мы все делали то, что могли – просто ты мог чуть больше. Но основная разница между нами сейчас заключается в том, что мы-то сделать уже ничего не можем. А ты – можешь.

– Что я могу? – Барс пожал плечами. – Защищать кокон с девочкой?

– Именно! – с жаром воскликнул Вассерман, наклонившись вперед. – Да хотя бы потому, что она ребенок, и сама себя защитить не может. Знаешь, чего тебе не хватает?

– Чего?

– Веры! – Эдик резко вскочил на ноги. – И я сейчас не про то, что тебе нужно верить в полезность и необходимость того, что ты делаешь – хотя это тоже очень важно. Я про веру вообще, в глобальном смысле. Это все внутри, понимаешь? Не снаружи! – Вассерман принялся ходить туда-сюда, размахивая руками. – Конечно, всегда проще делать что-то потому, что тебе приказывают. Ну, там, суровый сатрап, например… Или, как в твоем случае – чувство долга. Надо идти вперед – и Барсик идет, надо вести за собой – и Барсик ведет. А когда получается, что вести некого, Барсик уже и не знает, что делать!

– И к чему ты все это клонишь? – Барс склонил голову набок. – Пытаешься доказать, что мое существование бесполезно? А то я не знаю.

– Дурак ты, – беззлобно выругался Эдик. – Сатрап, самый настоящий. Дуболом. Но умный, зараза, даже слишком. Все понимаешь, все предвидишь. А на хрена, спрашивается? Неужели нельзя просто жить дальше? Ради девочки, ради тех, кого ты еще встретишь… да ради того, чтобы вкусно пожрать хотя бы. С тебя еще, между прочим, простава, не забыл? Я, конечно, лично поприсутствовать не смогу, но за мое здоровье – изволь.