Выборы
Шрифт:
— «Ренесслейр»?
— Совершенно верно. Агентство, про которое я говорю. Их знают во всем мире и они намерены вести предвыборную кампанию старины Альхейджи сэра Алакада и так далее.
— Я слышал о них, — проскрипел Койт. Похоже, его уже не волновало, нравится ли он нам или нет. — Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Мне сказали, что все бумаги уже подписаны и скреплены печатями. Их мальчики появятся здесь со дня на день и тогда вы сможете напомнить им о высокой ответственности перед нацией. Такие
— Койт промолчал. На его шее вздулись вены. Глаза горели неприязнью. Он понял, что Шартеллю все известно. Более того, он видел, что Шартелль играет с ним, как кошка с мышкой. Я, правда, не мог разгадать смысла этой игры.
Шартелль встал, протянул руку.
— Мистер Койт, позвольте выразить искреннюю благодарность за теплый прием. Мы постараемся оправдать ваши надежды.
— Обязательно постараемся, — любезно добавил я и также пожал руку Койту.
Но тот был профессионалом. Минутное замешательство кануло в небытие. Он вновь улыбался, проводил нас до двери, открыл ее.
— Господа, надеюсь, мы скоро увидимся. Вы сообщили мне столько интересного. Буду следить за вашими успехами, да и за действиями «Ренесслейра», — мы уже двинулись в приемную, когда Койт задал последний вопрос.
— Между прочим, вы не слышали, какое агентство взялось помогать доктору Колого?
Шартелль остановился, взглянул Койту в глаза. Их лица разделяло не более восьми дюймов.
— Нет, мистер Койт. А вы?
— Я, признаться, тоже.
— Если вы что-нибудь услышите, то дадите нам знать?
— Всенепременно.
Шартелль не сразу оторвал взгляд от лица Койта, затем кивнул.
— Вот и договорились.
Мы вышли из консульства, и приятная прохлада кондиционированного помещения сменилась полуденной африканской жарой. Мы торопливо надели солнцезащитные очки. Шартелль закурил.
— Вы его поддели, — заметил я.
— Чуть-чуть. Хладнокровия ему не занимать.
— Это точно.
— Мы его согреем. К Дню труда он у нас закипит.
Глава 7
Возвращаясь в отель, мы попали в полуденный «час пик» и ползли по бульвару Бейли со скоростью четыре мили в час. Густой горячий воздух, без единого дуновения ветерка, с трудом проникал в легкие. Шартелль даже расстегнул жилетку и начал обмахиваться широкополой шляпой.
— Веера, — неожиданно произнес он.
— Что? — переспросил я.
— Веера, они нам пригодятся. Возьмите на заметку, Пит.
Я достал записную книжку и написал «веера».
— Сколько?
— Пару миллионов. Лучше три.
Я написал «3000000» после вееров.
— Думаете, они дадут нам голоса, а?
— Во всяком случае не отнимут. Три миллиона вееров не причинят нам вреда.
— А может, выпустить еще рекламный ролик?
— Вы же у нас писатель, Пит. Давайте
— Сегодня же займусь этим.
— Господину я нужен? — спросил Уильям, искусно объехав козу.
— Когда? — спросил я.
— Сейчас, господин.
— Нет.
— Тогда я поеду в дом моего брата, — объявил Уильям.
— У тебя есть брат в Барканду? — поинтересовался Шартелль.
— Много братьев, господин, — Уильям улыбнулся всеми тридцатью двумя зубами. Они дают мне приработок.
— Ладно, поезжай к своему брату, — кивнул Шартелль. — Вернешся к отелю в шесть часов. Ясно?
— Да, са.
— Какие у вас планы на сегодня, сахиб? — спросил Шартелль, через окно автомобиля оглядывая бухту.
— Ну, я намерен раздобыть орешки гикари, вымазать лицо, надеть бурнус и махнуть на базар, пособирать местных сплетен. Затем я собираюсь составить план дальнейших действий, а самые лучшие планы получаются у меня, когда я составляю их в одиночестве.
— Вы хотите вежливо пояснить, не обижая меня, что не придерживаетесь восхваляемого ДДТ метода мозгового штурма, когда каждый предлагает все, что только взбредет ему в голову, в надежде, что среди шелухи заблистает жемчужина.
Шартелль уставился на меня.
— Не можете же вы этим заниматься, вы и Поросенок… и другие взрослые дяди? — с ужасом воскликнул он.
— Клянусь богом!
— И получается?
— У меня — нет. Я из тех, кто крадется сквозь тропический лес и швыряет камни в уютно устроившихся у костра.
— Вы хотите, чтобы я пригласил вас с собой, а?
— Тогда я смог бы сказать нет.
— У вас серьезные трудности, юноша.
— Пожалуй, я поплаваю.
— Очень полезно для здоровья. Давай-ка встретимся перед обедом, около семи.
— В баре?
— Отлично.
В отеле Шартелль поднялся в свой номер, а я узнал у клерка-ливанца, что микроавтобус возит гостей отеля на пляж и обратно. Душа на пляже не было, из удобств предлагалась лишь кабинка для переодевания. В номере я взял плавки, надел белую шляпу с мягкими полями, самое большое полотенце из висящих в ванной и успел к отходу микроавтобуса. И оказался единственным пассажиром.
На пляже в полуразвалившемся киоске продавали «Пепси-Колу» и баварское пиво. Я купил высокую зеленую бутылку пива, зашел с ней в другую лачугу, предназначенную для переодевания, разделся, натянул плавки и понес пиво и одежду к воде. Пляж был пуст, если не считать трех или четырех юных альбертийцев, гонявшихся за маленькой коричневой собачкой с длиннющим хвостом. Поймать собаку им никак не удавалось, да они особенно и не стремились к этому. Я поставил ботинки на песок, аккуратно положил на них брюки, рубашку, белье. Расстелил полотенце, надвинул шляпу на лоб, глотнул пива, сел, закурил и оглядел океан.