Выбравший бездну

Арчер Вадим

Маг вдруг понял, что не может вспомнить такого выражения на ее красивом, безмятежном лице.

— Я не уверена, что это согласуется с законами Единого. Всем нам известно, что божественная искра должна развиваться.

— Она будет развиваться, — сказал Император. — Но медленнее, чем сейчас.

Остальные, кроме невозмутимого Крона, тоже выглядели взволнованными. Они беспокойно переглядывались друг с другом.

— Я много думал об этом. — призвал их к вниманию рокочущий голос Императора. — Еще до разговора с Геласом я подозревал,

что обстановка в человеческом мире требует немедленного вмешательства. Несчастный случай с Озриком окончательно убедил меня в этом. Я не вижу иного выхода. Если кто-то из вас его видит, предлагайте.

— Задержка развития искры скажется в первую очередь на самых лучших, — неожиданно для себя сказал Маг. Странно — он ведь не собирался заступаться за людей. — Может случиться так, что к концу этого проявления ни одна из искр не достигнет нужного развития.

Он высказал мысль, которая пришла в голову каждому.

— Невелика потеря, — проворчал в его сторону Иерофант. — Обходились же мы до сих пор без этих людей. В конце проявления все недоразвитые искры сольются с Единым, и твоя глупая выходка останется без последствий.

— Нет, я не согласен! — категорически заявил Гелас. — Было бы прекрасно, если бы среди нас появились новые творцы!

— Да, — подхватила Жрица. — Я согласна с Геласом. Новые творцы — это прекрасно!

— Но вы ничего не предложили, — охладил их пыл Император. — Все, что вы говорите — это только благие пожелания, они никак не годятся к употреблению.

— В первую очередь нужно обезопасить наших, — сказала Императрица. — Там разгуливают такие чудовища, что очень немногие из Сил могут сразиться с ними в одиночку.

— Разумно, Аллат, — поддержал ее Император. — Пусть эти немногие пока останутся с людьми, а все прочие вернутся в Аалан.

— Но тогда люди создадут им замену, — напомнила Судья. — Они, как правило, наделяют самодельных богов собственными недостатками. И преувеличенными, кстати.

— Они привыкли, что боги во всем превосходят их, — иронически изогнул губу Крон. Он был единственным из Властей, кто был совершенно равнодушен к людям.

— На какое-то время эти оболочки могут заменить творцов, — сказал Император, не обратив внимания на замечание Крона.

— Нет! — горячо воскликнула Жрица. — Это дурно повлияет на их нравственность!

— Что получится из людей, пока неизвестно, зато творцы будут в безопасности, — снова подал голос Крон.

На этот раз Император услышал Иерофанта.

— Совершенно с тобой согласен, Крон, — кивнул он.

— Если мы займем такую позицию, — не выдержал Маг, — нам никогда не сделать из людей ничего хорошего.

— Да! — подхватил Воин. — Силам непросто поддерживать в людях хотя бы текущий уровень нравственности. Если мы отзовем их, она опустится до невообрази…

Пронзительный взгляд Императора уперся в Воина. Тот замолчал на полуслове и неловко заерзал в кресле.

— В этом

нет ничего страшного, — сказал Император, не сводя взгляда с Воина, — если творческие способности людей не будут превышать уровня их нравственности.

— Но это ничтожная величина! — ужаснулась Судья. — Я не представляю, как опустить их творческие способности до такого уровня.

— Такой способ есть, — заявил Император. — Гелас, ты, кажется, докладывал мне, что искры рабов тускнеют?

Воин медленно наклонил голову в знак подтверждения. Она так и осталась опущенной.

— По твоим словам, людям нравится быть рабами, — продолжил тот. — Так предоставим им это удовольствие. Пусть каждый из творцов перед возвращением в Аалан внушит людям, что рабство — богоугодное дело. Полагаю, это будет нетрудно.

— Я считаю, что их нравственность еще можно повысить, — раздался настойчивый голос Жрицы. — Дайте мне возможность попытаться!

— Мы не можем тянуть с решением, — отрезал Император.

— Это быстро, — взволнованно сказала она. — Подождите здесь, за столом, пока я слетаю к людям и вернусь.

— Сколько же тебе потребуется времени? — спросил он.

— Немного. Всего одна человеческая жизнь.

Не дожидаясь разрешения, она вскочила с места и исчезла в портале. Остальные недоуменно переглянулись.

— Сколько это — одна человеческая жизнь? — упал в пространство вопрос Императора.

— Смотря какая жизнь, — отозвался Воин. Он взглянул сквозь купол Вильнаррата вверх, где сиял бледно-желтый диск Аала. — Сейчас у нас полдень… самое позднее — Хриза вернется к вечеру.

— Полдня, значит, — задумчиво протянул Император. — Ладно, продолжим обсуждение без нее. Нужно прийти хотя бы к предварительному решению.

— Мы еще ничего не решили? — резко прозвучал голос Крона.

— Рабство — хороший способ, но недостаточный, — сказал Император. — Творческие способности людей зашли в своем развитии слишком далеко. Нужны дополнительные меры. Думайте, думайте все.

Все замолчали. Маг положил руки на стол перед собой и с сосредоточенным видом стал играть пальцами. Не хватало еще, чтобы он думал на подобные темы. Гелас сидел упершись взглядом в стол и наморщив лоб — интересно, выполняет он приказ Императора? Аллат, прищурившись, оглядывала остальных. Она встретилась взглядом с Магом и быстро отвела глаза в сторону. Юстина выглядела глубоко задумавшейся.

— Может быть, сделать процесс творчества наказуемым? — вдруг сказала она. — Внушить людям соответствующие законы…

Взгляд Мага уперся в пустое кресло напротив. Интересно, что же задумала Жрица?

— Неплохая мысль, — одобрил ее Император. — Нужно обговорить подробности.

— Не всякое творчество опасно, — откликнулась Императрица.

— Верно, Аллат, — согласился он. — Мы не против творчества вообще. Видимо, нам нужно начать с определения опасных и неопасных видов творчества.