Вычислитель. Тетралогия
Шрифт:
– Посиди тут. А чтобы не было скучно… – Он развернул в воздухе изображение с «пчелки» и усилил звук.
На площади Андрея мешали с дерьмом. Завладев мегафоном, выступал какой-то пчеловод:
– И куда же мне с пасекой, а? Может, уважаемый временный менеджер разъяснит мне, как перевезти ульи на Южный кряж? А? Это пять сотен километров, между прочим! Ничего себе прогулочка, а? Моя община занимается скотом и медом, это все знают. Ну, скотину, положим, мы перегоним, а с пчелами как быть? А? Сотня ульев! А хоть бы и удалось перевезти – в горах небось и
Площадь шумела. Глоток десять зараз кричали, что пчелы – чепуха, как-нибудь без меда обойдемся, а малых детей куда? А калек, а стариков? Транспорта мало, грузовиков едва хватит на перевозку самого необходимого, без чего и жить нельзя, а этот – пчел пожалел… Детей пожалей, жалельщик! Пчеловод кричал, что дети – это, конечно, да, и старики тоже да, никого нельзя бросать, а ты не передергивай, и ты тоже не вопи, я никого не предлагал бросать, но все ли доберутся до Южного кряжа? И удастся ли там вообще начать новую жизнь, а?
– Что происходит? – не выдержала Юлия.
– Надвигающаяся катастрофа и дураки, – неохотно ответил Эрвин. – Первые случаются нечасто, зато вторых всегда полно.
– Что за катастрофа?
– Сама увидишь. Как я вижу, что ты высматриваешь, чем бы огреть меня по затылку. Не советую.
Пленница отмолчалась, зато гвалт на площади усилился. Эрвин активировал излучатель, дал минимальную мощность и пять секунд подержал палец на вдавленной кнопке.
Шум на площади как отрезало. Затем он возобновился, но целую минуту набирал прежнюю силу.
Андрея резали на части, солили, перчили и размазывали тонким слоем. Кто-то орал, что необходимо прямо сейчас избрать нового менеджера, разумного степенного человека, а не психа Андрея Илюхина. Эрвин страдал. Ну хоть бы крохотная сейсмическая волна, чтобы только дзенькнули стекла в домах! В нем никогда не было и тени религиозности, но сейчас он был готов молиться – кому-нибудь, все равно, лишь бы помог…
И удивительно: чудо произошло, а закон подлости не сработал. Эрвин ощутил минутную дурноту и почувствовал, как под домом качнулась базальтовая плита. Тогда он добавил мощности на излучатель и решительно вдавил кнопку.
Глава 4
Везение как оно есть
Молодой горняк, почти мальчишка, швырял с обрыва в море динамитные шашки – глушил несуразников. Один ящик из-под шашек уже опустел, но на тележке рядом с дуралеем стояли еще три.
– Побереги взрывчатку, – хмуро велел ему Андрей, и молокосос сразу послушался, хотя и не отказал себе в удовольствии похвастаться: вон, мол, сколько плавает разорванных в клочья тварей. Нашел забаву!
– Верни динамит в грузовик и не подпускай дураков. Ты отвечаешь.
Мальчишка чуть каблуками не щелкнул. После вчерашнего схода, когда неожиданно качнулись стены домов, а охваченные темным ужасом люди с воплями побежали с площади кто куда, распоряжения Андрея выполнялись беспрекословно. После схода, не сулившего поначалу ничего хорошего…
Ладно. Что прошло, то прошло. Очаг землетрясения, по-видимому,
Зато ужас на площади убедил всех: надо поспешить с эвакуацией. И со вчерашнего утра Андрей не имел ни одной свободной минуты. Он не спал всю ночь и не был уверен, удастся ли вздремнуть в ближайшие двое-трое суток.
Неожиданно выяснилось, что Эрвин – тот еще фрукт! – помешал Юлии Новак улететь с Лусии. Но вместо того чтобы обругать его и заставить подчиняться, вместо того чтобы накрутить хвост персоналу космодрома за недонесение о самоуправстве, Андрей лишь одобрительно кивнул. Кораблик заезжей коллеги пригодится. Как и личный флаер Эрвина плюс те два флаера, что он привез из последнего вояжа. Жаль, что они маленькие. Правда, есть еще привезенные им же две грузовые антиграв-платформы…
Очень кстати! Обидно, что их только две.
Первым делом срочно перебросить на Южный кряж бригаду строителей – пусть выберут место для нового поселка – и следом материалы для постройки временных жилищ. Далее тем же транспортом эвакуировать матерей с малыми детьми, которым не одолеть пеший путь, а за ними стариков и немощных. Затем – по ситуации. Восемьдесят процентов имущества, включая не самое ценное оборудование предприятий, придется бросить, но для перевозки грузов, без которых никак не обойтись, наземного транспорта все равно не хватит. Грузовики пойдут челночными рейсами, а воздушный транспорт будет на подхвате. Разумно?
Эрвин внес в план несколько поправок, но в целом одобрил. Проработка деталей легла на плечи Андрея и Олсона.
А что делать с еще не дозревшим зерном на полях? С плантациями лусианского ореха, чуть ли не единственного экспортного товара? Голова шла кругом.
Пастухи уже начали отгонять стада на юг, держась пойменных лугов вдоль русла Быстрицы. Наиболее крепких и смирных животных наскоро приучали к ярму. С треском отдирая доски от сараев и амбаров, плотники спешно мастерили телеги и арбы с громадными колесами из тех же досок – ни дать ни взять степные кочевники из земного средневековья.
Жатки уже вышли в поле. Матвей Жмых, староста сельскохозяйственной артели, сначала орал, протестуя, топорщил бороду, топал ногами и даже изображал, что вот прямо сейчас потеряет контроль над собой и съездит менеджеру в ухо, – но все же сдался, натужно согласившись с мнением Андрея: когда срезанные колосья подсохнут, из них можно будет вымолотить сколько-то годного зерна – годного на прокорм, не на семена! Семенное же зерно надлежит беречь как зеницу ока.
– И приставить к нему охрану из надежных людей, – добавил Эрвин, с которым Андрей понемногу привыкал советоваться. – Пусть умрут, но не подпустят голодных к семенам, иначе всем конец. Найдешь таких? Полицейских у тебя всего ничего.