Вычислитель
Шрифт:
Нибли спокойно полежал с минуту. Его голос звучал непринужденно, без визгливых ноток.
— И на обратном пути к Марсу не пытайтесь меня искать. Я полечу во тьму на этом железном утесе. Мне уготована одна только тьма. А вам — обратно
— Куда?!
— В созвездие Центавра! — засмеялся Нибли. — Так что помоги мне Господь!
Он наблюдал за удаляющимся кораблем, затем прозондировал собранные воедино траектории всего экипажа. Он испытывал удовольствие от того, что является их проводником. Как в старые времена…
Снова пробился голос Дугласа:
— Дед, дедушка, ты еще на связи?
Короткая пауза. Нибли ощущал биение крови под своим облачением.
— Да, — отозвался он.
— Мы только что дали Бруно почитать твою записочку. Уж не знаю, что ты там накропал, но когда он ее прочитал, то чуть с ума не сошел.
Нибли сказал вполголоса:
— Сожгите, чтоб никто не прочитал.
Пауза.
— Сожгли. Что в ней было?
— Не надо допытываться, — резко ответил Нибли. — Может, я доказал Бруно, что его на самом-то деле и не существовало вовсе. Ладно, к черту.
Ракета набрала постоянную скорость. Дуглас радировал:
— Все в порядке. Отменные вычисления, дед. Я доложу Ракетному начальству в Марс-порте. Им будет приятно о тебе услышать.
Нибли поднял дрожащую руку и помахал ею в пустоту. Корабль скрылся из виду. Даже шлейф пламени из двигателей исчез. Он ощущал движение твердого металлического тела среди звезд по проложенному им курсу. Он не мог говорить. Его переполняли эмоции. Наконец-то он услышал похвалу из уст механика радара-вычислителя!
Он помахал рукой в пустоту. Он не наблюдал никаких объектов, движущихся по пересекающимся траекториям других невидимых ничтожеств. Наступила полная тишина.
Он опустил руку. Теперь ему оставалось проложить свой последний курс. Тот, который он хотел завершить только в космосе, не желая, чтобы его вернули на Марс.
Для того чтобы всё точно просчитать, не понадобилось молниеносных вычислений.
Жизнь и смерть находились на концах его параболической траектории. Долгая жизнь, первое появление из тьмы, полет по дуге к неизбежному перигелию, а теперь уход…
В мягкую обволакивающую тьму.
«О Боже, — тихо думал он, слабея. — До самого конца — моя репутация на высоте. Никогда не ошибался с вычислениями и не ошибусь…»
И оказался прав.
1943