Выход за предел
Шрифт:
Василина опять не противилась. Она просто не могла противиться и сказать себе «нет». Она так долго ждала этого. Он раздел ее неторопливо, взял на руки, положил на кровать и разделся сам. Посмотрев на него, она вздрогнула и сказала:
– Мне срочно нужна моя сумочка.
– Сейчас принесу, – ответил он и ушел в прихожую нагишом. А через мгновение вернулся с сумочкой в руках. Василина удивленно взяла ее, открыла и вынула из нее то, что вручила ей Лариса Ивановна.
– На, надень, – сказала она смущенно, протянув ему упаковку. Он с интересом взял ее, сел на кровать, покрутил в руках недолго и с увлечением, как кубик Рубика когда-то. Вскрыл упаковку и, произнеся: «Никогда еще не шпокался в гандоне», стал натягивать презерватив, нисколько не стесняясь. Василина смотрела
Когда все закончилось, он отерся краем простыни и завалился спать. А она долго сидела на краю большой кровати, прижав к груди голые колени, и смотрела в темноту. Потом встала, тихо оделась, взяла свою сумочку, нашла в прихожей пальто, принесенное, видимо, Шпигелем, отодвинула щеколду и, выйдя на улицу, пошла по ночному пустынному шоссе в сторону своего дома. Остановилась в задумчивости и пропела: «Strangers in the night…»
И ей опять показалось (даже не показалось, а почувствовалось), что кто-то наблюдает за ней. Но она двинулась дальше. Минут через десять ее, одиноко идущую по дороге, осветили фары легковой автомашины. Она испуганно остановилась на обочине. И машина остановилась, чуть проехав ее. Открылась водительская дверь, и из «Волги» вышел мужчина. Он не спеша пошел по ходу движения и оказался в свете фар. Василина с облегчением узнала Гриву, вечного попутчика Насти-цыганки. Цыган посмотрел на звездное небо, потом в ее сторону и сказал:
– Привет, певица. Может, подвезти куда?
– Мне бы домой, под Чинару, – неуверенно ответила Василина.
– Тогда садись, нам по пути, – произнес Грива и открыл перед ней переднюю пассажирскую дверцу. Всю дорогу они ехали молча и, лишь остановившись перед ее домом, он посмотрел на Василину и спокойно промолвил:
– Вот и все. Ты дома.
– Спасибо большое, Грива, и передай привет Насте. Скажи, что я ее очень и очень жду. Еще раз спасибо, – и она вышла из машины.
Вечером Кузя-Артист как ни в чем не бывало появился в ресторане, накрыл поляну музыкантам в гримерке и беззаботно продолжал отплясывать с телками – теперь уже совсем не глядя на нее. А она смотрела на него. Смотрела безразлично – со спокойным, не касающимся ее отвращением. И назло не снимала подарок – золотую цепочку красивого плетения с крупной подвеской-земляничкой в сверкающих камешках. А потом Кузя взял и исчез.
Глава 9. Сафрон Опетов
Начались предновогодние банкеты, на которых предприятия провожали старый год, чествуя передовиков производства и победителей соцсоревнования. Провожал старый год с размахом и «Трест общественного питания ресторанов и кафе». Прилично одетые руководящие работники всех вышеперечисленных заведений охотно спускали заколоченные за сезон деньги, заказывая популярные песни для любимых начальников треста. К Сливе подошла симпатичная, очень эффектная восточная красавица Лейла. Армянка Лейла жила в том же районе, что и Василина. Отец ее был участковым милиционером, а сама она работала метрдотелем в ресторане на набережной. Василина стояла на сцене, Лейла глянула на нее и, прервав разговор со Сливой на полуслове, вдруг направилась к ней. Окинула оценивающим взглядом певицу и с улыбкой произнесла: «Хорошо поешь, дорогуша. А какая у тебя чудесная цепочка и подвеска редкая – где такие берут?» Лина хотела ответить, как учили, что купила с рук у старухи, но почему-то дерзко ответила: «Это мне Кузя подарил, которого все обожают, а я презираю», – и, повернувшись, пошла в гримерку.
– Подожди, дорогая, – услышала она голос армянки и остановилась, обернувшись. – Этого Кузю зовут Артист, а цепочка, что на тебе, моя. Но мне не надо ни того, ни другого. Дарю их тебе, красавица, за твой талант.
Развернулась грациозно и пошла к своему столику, пронося с достоинством свою эффектную красоту через весь зал. Василина обалдела и стояла как вкопанная. Подошел Слива и спросил:
– А что Лейла хотела-то от тебя?
– Да так, песню хотела заказать,
После антракта, когда музыканты начали играть, а публика весело ломанулась танцевать, Василина незаметно подошла к тому столику, за которым отдыхала Лейла, и аккуратно опустила в сумочку, висевшую на спинке стула, драгоценный подарочек.
Приближались новогодние праздники – малый сезон для очень состоятельных граждан страны советов. Граждане эти вывозили на юг своих жен с чадами подышать морским воздухом Крыма, погреться на зимнем солнышке, отдохнуть от дел насущных. Правда, эти высокостоящие товарищи чаще выбирались туда с любовницами и молодыми секретаршами, нагородив своим женам с три короба.
Народу в ресторане сильно прибавилось, свободных столов не было, да и приставные стулья были страшным дефицитом. Их продавали нуждающимся на вечер за червонец. В один из этих вечеров в их гримерку заглянул очень солидный, интересный мужчина. Шатен, уверенный в себе, в шикарном костюме, с хорошими манерами, в прекрасных лакированных туфлях, явно заграничных, и в шелковом, ослепительно красивом шарфе на шее. Слива радостно поздоровался с ним, и они вышли из оркестровки. Минут через десять Слива вернулся с официантом и попросил ребят очистить стол. Музыканты вместе с Линой нехотя убрали все со стола, а Слива с официантом взяли его и потащили в зал. Вернувшись, Слива сказал: «Важный дядька из Москвы, стоящий. Попросил организовать столик. – А потом бодро продолжил: – А ну, пошли в забой, лабухи, заказов целый талмуд. «Парнас» зовет!
Выйдя на сцену, Лина сразу увидела уже сервированный столик, а за ним – важного дядьку с удивительной красоты девушкой. Дядька оторвался от меню, посмотрел на Василину очень умными глазами, а потом опять погрузился в изучение ассортимента. Работали часа полтора без перерыва, и Василина все это время пела, а важный дядька завороженно смотрел на нее. Она это больше чувствовала, чем видела – все музыканты чувствуют на себе заинтересованные взгляды.
Новогоднюю ночь важный дядька с девушкой тоже встречал в ресторане. Слива подставил к стоящему в гримерке маленькому транзисторному телевизору «Электроника» микрофон и генеральный секретарь ЦК КПСС поздравил весь советский народ и присутствующих в зале с Новым годом: «С Новым годом, товарищи! С новым счастьем!» Загремели куранты, и ровно в ноль-ноль минут в колонках зазвучал гимн Советского Союза. Все встали с бокалами и рюмками в руках, а после гимна и выпили, и поцеловались, и закусили, и повалили на улицу, где опять гремел салют.
«Что-то зачастили они с салютами», – подумала Василина, грустно глядя в звездное новогоднее небо. А дальше, как пел Высоцкий, «потом пошли плясать в избе, потом дрались не по злобе, и все хорошее в себе да истребили…» Владимира Семеновича Высоцкого Василина, как ни странно, любила и слушала. И Слива тоже. Хотя их музыкальные пристрастия были иными – западными.
После первого в новом году танцевального отделения музыканты вновь вернулись в гримерку, где их ожидали подвыпившие подруги, румяные от танцевального марафона. Появился и важный дядька с красивой девушкой и столь же красивой бутылкой в руках – типа презент лабухам по случаю праздничка. Бухлом был заставлен весь стол в оркестровке, но все почему-то хотели отведать из принесенной бутылочки дядьки. Девушка его стояла скромно в сторонке, а тот, откупорив флаконягу, разливал содержимое по бокалам. Василина подошла к девушке и сказала:
– Привет, с Новым годом! Я – Василина.
– Спасибо, Василина, очень приятно познакомиться, и тебя с Новым годом, с новым счастьем, а меня Елена зовут.
– Ты, наверное, секретарем у него работаешь? – весело и без подковырок спросила Лина.
– Нет, я его ученица – учусь в институте Гнесиных, на втором курсе. Но так красиво петь, как ты, не умею – я пианистка.
– Ничего себе! – воскликнула Василина, – так вы – музыканты? И он тоже пианист? – мотнув головой в сторону важного, спросила Василина.