Выход за предел

Полотно Анатолий

И мы снова замолчали. Я заметно нервничал, а она сидела совершенно спокойная и беззаботная, будто птичка на карнизе, не видящая, что за ней зорко наблюдают через оконное стекло. И тут меня осенило: «Да она же Булгакова начиталась! Вот ей мистика и мерещится повсюду. Призраки у нее из Лондона, прабабки с того света – предсказательницы, подарочки судьбы… Сейчас Воланд у нее появится, Коровьев с котом Бегемотом, темные рыцари справедливости. И кто там еще?.. Вот же я дурында! А может, она на театральном учится? Там они все двинуты на перевоплощениях. А может просто растыкает надо мной?»

– Так кто ж ты, наконец? – промолвил я загадочно и продолжил: –

Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. Великолепный эпиграф Гёте к книге, лежащей у тебя в сумке. Булгаков разглядел в нем целый роман. – Но не стоит мистифицировать реальную жизнь, – проговорил я негромко. – Пойдем лучше погуляем куда-нибудь.

– Пойдем куда хочешь, – ответила Василина. Встала, отряхнула платье и подняла сумку. Я тоже встал и отряхнул сзади свои единственные светлые брюки, купленные у фарцы по случаю поездки на юг. Мы пошли не сговариваясь на тропинку, ведущую к центральной аллее к выходу.

Выйдя за территорию, я предложил:

– Может, в Грот сходим? Мои друзья-музыканты рекомендовали. Говорят, там музон фирменный, и кофе варят настоящий – в турочках, на песке.

– Там шумно и суеты много, а мне с тобой побыть надо, узнать тебя, – ответила она и, улыбнувшись, добавила: – Пойдем на Царскую тропу – там бар не хуже и музыка неплохая.

– Пойдем, – ответил я, подумав: «Местная, все знает, да и ее, наверное, все знают».

В баре было немноголюдно и тихо. Видимо, оттого что далеко от моря и от основной массы отдыхающих – «дыхов», как называли местные приезжих. И она опять была спокойна и естественна, как вчера вечером. Никакой реакции на окружающих, как будто их и не было, никакой рисовки перед ними, хотя на нее посматривали многие. Я это видел и вчера и отметил про себя сегодня. Мы уселись за столик и заказали кофе.

– Ну что же ты не расспрашиваешь меня, кто я таков и откуда? – спросил я как-то резковато.

– А зачем? – промолвила она все так же спокойно и даже весело.

– Ну, ты же хотела меня узнать? – ответил я и вопросительно посмотрел на нее.

– А я уже узнаю, – улыбнулась она и продолжила: – Узнать человека помогут только общая дорога, общая радость и беда, общее время, проведенное вместе, а детали выяснятся попутно.

Подошел официант совсем не халдейского вида в клевых джинсах и принес кофе.

– Ринат, принеси, пожалуйста, еще воды холодной, негазированной, – переведя взгляд на официанта, попросила она.

– Хорошо, Василина, – ответил тот, а потом, посмотрев на меня, спросил: – Может, еще чего-нибудь? Скоро здесь яблоку будет негде упасть – не высидеть вам с этим. Возьмите хоть коктейльчик безалкогольный.

Я глянул в его сторону и невозмутимо ответил: – Нет, только кофе и холодной воды без газа. Мне хотелось броситься на него и дать в морду.

– Хорошо, будет сделано, – ответил Ринат и удалился.

– Сережа, у меня есть деньги, – услышал я голос Василины. Внутри меня что-то закипело.

– Неплохо начинается денек для охотника на интересных телок, – промолвил я, откинувшись на спинку стула и положив нога на ногу. – И пивасик с раками с утра, и кофе с коньячком на халяву.

– Не злись. Злость затмевает разум, а это – кратковременное помешательство. Кто не отвечает гневом на гнев, спасает обоих, – спокойно ответила она.

– Да ты что, еще и Фрейда начиталась, что ли? Послушай меня, спящая красавица, зачарованная мистикой Булгакова и психоанализом Фрейда! Я обычный съемщик баб, приехал

на юг исключительно затем, чтобы клеить телок, развлекаться с ними и сексуально эксплуатировать – это ты понимаешь? А ты меня уже в подарочек зачислила какой-то, – глядя ей прямо в глаза, по-настоящему возмутился я.

– Понимаю, – невозмутимо ответила Василина, – большинство сюда за этим и приезжает. И это нормально. Мужчины на охоте и женщины – тоже. Это спасение от одиночества, приобретение опыта, познание противоположного пола.

– Ничего себе – нормально! Приобретение опыта, говоришь? Да я же отпетый бабник, у меня этого опыта на десятерых хватит – поняла? – выпалил я.

– Да, – просто ответила она.

Ринат принес графин и два стакана. Разлив в них воду, пожелал нам приятного времяпрепровождения и ушел. Я встал, сказал: «Пока» и тоже ушел, ужасно злясь на себя, на Рината, на маму Дашу, на какую-то Мамашулю и прабабку из Лондона, на нее и на весь свет.

«На фига мне все эти заморочки золотой молодежи из высшего общества с их снобизмом, умничаньем и ненормальными чувихами, хоть и очень интересными. Психоанализ Фрейда на русской почве такими сорняковыми зарослями расцвел в их головах, что уж давно не лечит, а калечит».

С такими мыслями я дотопал до жилища, где остановился, перелез через забор и сразу очутился в реально своем мире. А мир этот реальный, и очень самобытный, и интересный предстал передо мной во всей красе, когда я в первый раз перелез сюда через этот забор. В этот мир все перелезали через забор или пролезали в дыры этого забора, потому что на калитке висел большой ржавый амбарный замок, ключи от которого были давно потеряны…

Глава 2. Жилище

Жилище находилось на окраине Ялты в неудобице окружающих гор. Соток пять-шесть земли, обнесенной кривым забором, обвитым виноградом – живая изгородь. В центре – деревянный одноэтажный покосившийся дом с крылечком и летней кухней перед ним, под навесом, тоже сплошь обвитым виноградом. Территория вокруг дома напоминала заросший заброшенный сад, каковым он и был. Дом этот ребята-музыканты арендовали без регистрации у метрдотеля ресторана – толстой, но симпатичной армянки Лейлы. Она очень любила музыку и музыкантов, поэтому платили они немного: шестьдесят рублей в месяц – и зимой, и летом. Хотя в сезон эту халабуду можно было бы сдавать «дыхам» и за сто пятьдесят колов в месяц.

С ребятами я познакомился в прошлом году в этом же ресторане, где они лабали и сейчас. Стройный и высокий бас-гитарист Вовка, сильно похожий на Харрисона из битлов, имел прозвище Данила, видимо, из-за того, что все свободное время мастерил колонки, паял усилители и делал самопальные «Фендера». Он был немногословным, веселым парнем и обожал портвешок ящиками. Димку-барабанщика звали Дитером, он довольно сильно смахивал на Дитера Болена – одного из двух участников ставшей не так давно популярной группы «Модерн Токинг». Такие же светлые длинные, прямые волосы и черты лица. Похоже, этот все свободное время колотил грабовыми палочками по резиновым блинам, расставленным на приспособах в виде ударной установки и тоже обожал портвешок и пыхнуть косячок. И наконец, третий мой друг-музыкант, Валерка-гитарист, которого все звали Степан, видимо, из-за фамилии. Длинный худощавый парняга в круглых очках, как у Джона Леннона. Виртуозный гитарист, не выпускавший из рук свой «Гибсон» ни на минуту. Он и спал с гитарой в обнимку, если не было рядом какой-нибудь симпатичной ценительницы его таланта.