Выходи за меня
Шрифт:
– Лена, мне нравишься ты, – опустив взгляд в пол, произнес он, заставив меня замереть на месте. Издевается, да? Специально это все?! Конечно, чтобы я хвост себе прищемила, не лезла в их дела и вообще больше походила на растение. Дрессировать меня вздумал, посчитав, раз скажет подобное, то я лужицей растекусь, начав томно вздыхать и закатывать глаза. Нет, Матвей мне тоже был симпатичен, очень даже, но, черт возьми, мы знакомы три дня… Это слишком мало, а я в его глазах наверняка выглядела погано, если учесть, как мы познакомились.
– Ты
Обняла себя за плечи, стараясь дышать спокойнее, хотя внутри разгоралось пламя. Ну вот как мы так? Начали решать проблемы Димки, а в результате? Еще пару фраз и, скорее всего, просто поругаемся! Я искала в его словах двойное дно, он сам, вероятно, не понимал, как так вляпался.
За спиной послышался шорох, а потом шаги. Матвей встал сзади, чуть подавшись вперед так, что обжег своим дыханием мое ухо, а по моей коже мурашки пробежали размером с пятирублевую монету, наверное. Тело бросило в дрожь, голос сел, я боялась пошевелиться, опасалась, что просто рухну от такой катастрофической близости этого парня.
– Пока ты будешь придумывать себе проблемы, которых нет. Дуться на меня, обижаться, я, пожалуй, поспрашиваю у деда. А потом мы отправимся по делам и будь добра, обратись снова в добрячку, а то морщины появятся, – нежно, но в то же время с издевательскими нотками в голосе промолвил Орехов и отпрянул от меня в сторону, как раз в тот момент, когда дверь открылась в комнату и вошла Лидия, сообщая не самую приятную новость.
Глава 24. Матвей
Нет, с этой девушкой невозможно находиться рядом, она, то дуется, то сует нос в чужие дела. И руку приходится держать постоянно на пульсе, чтобы, не дай бог, не прозевать очередной фортель. Это я еще не брал во внимание ее длинный язык. Странно другое – мама слова поперек при мне Лене не говорила. Смотрела с недоверием, ну еще бы… Незнакомая девица появилась в доме, к тому же и не боится отстаивать свою точку зрения.
На самом деле, за такое я Лену уважал. Вот честно, гордился, что она не тушуется, не пытается выглядеть тенью. Самодостаточная, смелая, хотя душа у нее ранимая, нежная и оберегать ее хотелось, защищать от всех ветров. Только вот она, то подпускала близко, то вновь отталкивала, словно моя близость ее пугала, настораживала, а я ведь не стремился переходить определенные границы.
– Звонили из университета, – строго сообщила мама, взглянув на Лену с неприязнью, – ничего не хочешь мне рассказать?
Я потупил взор, поскребя в затылке. Рассказать… Хм, хороший, конечно, вопрос, еще бы знать, что именно нужно сообщить маме, пока не разразилась катастрофа вселенского масштаба.
– Мам, давай уж, говори, – выдохнул устало, понимая, что смысла нет особого играть, кто кого переглядит. Раз она заявилась с таким видом, то пусть лучше выскажется, я-то к ее крикам уж привык и грозному тону, а Лену, думаю, уже ничем не испугать.
– Сколько еще ты будешь прикрывать Диму? – выдала мама, топнув ногой.
Малая втянула голову в плечи, видимо, не ожидала такой экспрессивной реакции. Это она еще маму в
– Почему этот олух прогуливает пары? У него хвост длиннее, чем у соседского кота. Нет, ну вы что творите-то? Спелись, да?! Я ж из вас так пыталась мужиков вырастить, а вы… Один вон связался непонятно с кем, хотя думать должен не о девичьих коленках, а об учебе, второй вообще непонятно, где шляется днем. Как дать бы вам по шее, да уж не слажу. Нет, – всплеснула она руками, – лучше, правда, женить вас, чтоб совсем в жизни не пропали.
– Как отец, мам? – снова я задал неудобный вопрос.
Она только гневно взглянула на меня, цокнув языком, но спорить не стала. Вышла из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что едва стекла не зазвенели в рамах.
– Кажется, эта тема для нее больной является, – пискнула Лена, стоя рядом.
Я только глаза прикрыл, отдавая себе отчет, что она тысячу раз права. Не любила мама говорить о папе, отделывалась общими фразами, не понимая, что тем самым лишь больше интерес разжигает во мне лично. Димка с подобным к ней не лез, хотя, думаю, тоже ему было б любопытно что-то узнать о папе. Но, увы, видимо, не дано нам познакомиться с ним даже через рассказы матери. Дед также отмалчивался, будто партизан. Удивляло это, конечно, обычно он был любителем поболтать, вспомнить прошлое, а тут сразу затихал или менял тему.
– Хотелось бы знать, почему, конечно, – задумчиво произнес я, все глубже уходя в воспоминания из детства.
Правда, до конца отрешится так и не удалось, Лена дернула за руку, напоминая, что неплохо бы поговорить с дедом. К тому же время самое подходящее для визитов к его престарелым подругам, как раз в перерыве между сериалами.
Размял шею, посоветовав малой подождать меня в комнате. Догадывался, если Лена будет присутствовать, то разговор превратится в балаган, и к чему-либо конкретному мы так и не придем.
Дед в это время сидел на балконе, листая спортивный еженедельник. Я присел рядом на расшатанный табурет, кашлянув в кулак, рассчитывая, что это привлечет его внимание.
Наивный. Кажется, этого старого проныру ничего не способно было оторвать от фотографий теннисисток. Ага, а вид-то делал, что его счет интересовал итоговый.
– Дед, – обратился к нему, будто бы между делом, – ты не помнишь, Таисия Яковлевна все еще в городе живет или исполнила свою мечту и укатила на экзотические острова умирать?
Дедуля поперхнулся от моих слов, отбросил газету и принялся кашлять, тем самым намекая, что слышать об этой старой перечнице не желает. Да уж, неразделенная любовь – штука серьезная.
– Зачем тебе потребовалась эта старая ведьма? – устав кашлять, все-таки поинтересовался он, сдвинув густые брови к переносице.
Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться, все-таки деда, кажется, еще не отпустило. Злился он на эту моложавую дамочку, но всеми силами старался делать вид, что она ему безразлична.