Выкуп за мертвеца
Шрифт:
Элиуд замолчал, переводя дух, и Кадфаэль вытер уголки его рта.
— Отдохни немного. Ты переутомился.
— Нет, позволь мне закончить. Элис… Я любил его, но Кристину — еще больше. И он бы женился на ней и был бы доволен, но она… Он не знал, что такое страсть, а мы знали. Теперь он тоже знает. Я никогда этого не желал… я не собирался делать то, что сделал. Я только вспомнил про плащ лорда Эйнона и пошел за ним. Через руку у меня был переброшен чепрак… — Элиуд прикрыл глаза, вспоминая, и по щекам его потекли слезы. — Прескот лежал неподвижно, едва дыша, — казалось, он умер. А через час Элис должен был отправиться в путь, мне
Элиуд снова замолчал, собираясь с силами, чтобы закончить свой рассказ.
— И все это зря, все ни к чему! Я стал убийцей совершенно напрасно, потому что вскоре Элис сказал мне, что любит дочь лорда Жильбера и хочет расторгнуть помолвку с Кристиной. И что он собирается просить руки Мелисент у ее отца… Я пытался остановить его… Мне надо было, чтобы кто-нибудь туда вошел, обнаружил мертвеца и поднял крик, но не Элис — нет, только не Элис! Но он все-таки пошел. И даже тогда все думали, что лорд Жильбер жив, только спит. Так что мне пришлось идти за плащом, но с кем-нибудь… Мне нужен был свидетель. Я все еще надеялся, что Элиса задержат, а я уеду домой. Он жаждал остаться, а я — уехать… Этот узел завязал сам дьявол, — вздохнул Элиуд. — Теперь из-за меня страдают все трое. И тебе, брат, я тоже причинил зло…
— Выбрав меня в свидетели? — мягко спросил Кадфаэль. — И все-таки тебе пришлось опрокинуть табуретку, чтобы я заметил. И твой дьявол опять вмешался, потому что если бы ты выбрал кого-то другого, то убийство бы не заподозрили и вас обоих не оставили бы в плену.
— Значит, то был мой ангел, а не дьявол. Я рад, что с ложью покончено. И я бы никогда не допустил, чтобы обвинили Элиса или кого-нибудь другого. Но я всего лишь человек, я боялся и надеялся выбраться на свободу. Теперь все разрешилось. Так или иначе, я заплачу жизнью за жизнь. Я бы не свалил это на Элиса… Скажи ей это!
В этом не было необходимости: она уже все знала. Но кровать стояла изголовьем к выходу, и Элиуд видел только свод кельи и лицо склонившегося над ним Кадфаэля. Мелисент тихо исчезла, осторожно прикрыв за собой дверь.
— Мою веревку унесли, — заметил Элиуд, обводя взглядом пустую келью. — Теперь придется искать другую.
Закончив рассказ, Элиуд лежал опустошенный, ослабевший и послушный. Он позволял себя лечить, но при этом очень грустно улыбался, как бы говоря, что все усилия тщетны. Раненый стойко переносил боль, когда ему промывали раны и делали перевязку. Он принимал лекарства и благодарил за малейшую услугу. Когда он забылся беспокойным сном, Кадфаэль послал одного из людей, оставленных ему Хью, в Шрусбери с сообщением, чтобы Хью поскорее приехал к Броду Годрика. Когда Кадфаэль вернулся в дом, на пороге его ждала Мелисент. Прочитав на его лице испуг, что придется рассказывать ей то, что было так тяжело слушать, она сразу же успокоила монаха на этот счет:
— Я все знаю. Слышала, как вы разговаривали, его голос… Я подумала, вам что-нибудь нужно, и поэтому зашла. Я слышала то, что рассказал Элиуд. Что же теперь делать? — Несмотря на внешнее спокойствие,
Кадфаэль пошел вместе с девушкой. Он тоже был в замешательстве. Убийство есть убийство, но если платить жизнью за жизнь, оставался еще Элис, и его надо было брать в расчет. Неужели нужна еще одна смерть? Кадфаэль сел вместе с Мелисент у кровати и взглянул на Элиса, который был в полном сознании. Юношу слегка лихорадило.
— Мелисент мне сказала, — вымолвил Элис, взволнованно цепляясь за рукав Кадфаэля. — Но правда ли это? Ты не знаешь его так, как я! Уверен ли ты, что он не придумал всю эту историю, чтобы выгородить меня? Это так похоже на него! В детстве он столько раз брал на себя мою вину, что вполне может поступить так и сейчас. Ты же сам видел, на что он пошел ради меня! Разве был бы я сейчас жив, если бы не Элиуд? Я не могу так просто поверить…
Кадфаэль дал ему остыть, занявшись повязкой на руке. Повязка была сухой и без кровавых пятен. А вот повязка на груди, наложенная из-за сломанного ребра, оказалась туговатой, и пришлось ее немного ослабить. Элис рассеянно проглотил снадобье, не отрывая взгляда от Кадфаэля и ожидая ответа на свои отчаянные вопросы. Но едва ли правда принесла бы ему утешение.
— Сын мой, — обратился к нему Кадфаэль, — не следует избегать правды. Рассказ Элиуда совпадает со всем, что я знаю, и, как ни печально это признавать, он сказал правду. Выкинь из головы все сомнения.
Его слова были приняты спокойно, и возражений больше не последовало.
— Думаю, ты знал это и раньше, — помолчав, сказала Мелисент.
— Я знал с того самого момента, как увидел чепрак Эйнона аб Ителя. Именно им задушили Жильбера, а заботы о лошади Эйнона были возложены на Элиуда. Да, я знал. Но он исповедался добровольно, не ожидая моих вопросов. Это должно быть учтено в его пользу.
— Один Бог знает, на чьей я стороне, — сказала побледневшая Мелисент, сжав руками голову. — Я просто разрываюсь! Единственное, что я понимаю, — Элиуд не может быть виновен один. Кто из нас в этом деле без вины?
— Ты! — пламенно заявил Элис. — В чем твоя вина? Если бы я хоть немного задумался о том, как обстоят дела у него с Кристиной… Я был слишком легкомысленным, слишком самовлюбленным. Я и не представлял себе такой любви, я не знал… Мне пришлось всему учиться…
Урок дался Элису нелегко, но зато теперь юноша знал его назубок.
— Если бы я больше верила в себя и своего отца, — сказала Мелисент, — мы с Элисом честно сообщили бы в Уэльс Овейну Гуинеддскому и моему отцу, что любим друг друга и просим разрешения пожениться…
— Если бы я вовремя сообразил, что мучает Элиуда, когда он отводил несчастья от меня…
— Если бы никто из нас никогда не оступался, — печально заметил брат Кадфаэль, — все было бы прекрасно в этом большом мире. Однако мы спотыкаемся и падаем, все до единого. Ничего уж тут не поделаешь, что сделано, то сделано. Сделал Элиуд, а вину следует разделить на всех.
— Что с ним будет? — спросил Элис. — Пощадят ли? Неужели ему придется умереть?
— Тут будут решать по закону, а я к закону не имею отношения.