Выкупленная родная семья

Фави Ксения

— Тогда что произошло?

— Я не могу…

— Лада, ты можешь обо всем мне рассказать. Кто это был?

Смотрю в нашего цвета глаза, на родные сдвинутые брови. Глубоко вздыхаю.

— Мне звонила Сюзанна.

Из Красильникова вылетает непечатное слово, он со свистом выдыхает.

— Что наговорила тебе эта… женщина? Она оскорбила тебя? Я заблокировал все ее номера, охрана не пустит ее в офисы и поселок. Но она не унимается!

— Сюзанна говорила не о себе. — продолжаю обреченно, — Мирон, на тебя

написал заявление Иван.

— И что?

Он даже как будто выдыхает. Я распахиваю глаза.

— У тебя будут проблемы с законом, Мирон! А если тебя посадят?! Иван требует чтобы я вернулась к нему взамен на твою свободу.

— Чего?!

Вот тут Красильников становится предельно напряженным.

— Сюзанна звонила и уговаривала тебе помочь. Сойтись с Иваном и убедить его оставить тебя в покое.

— Какая заботливая! — выплевывает Мирон.

— Я не знаю, что делать, Мирон…

Мужчина вдруг морщится как от боли. Садится со мной на одну ступеньку и берет меня за подбородок. Не грубо, недовольно жестко. Поднимает лицо на себя.

— Ты допускаешь мысль помириться с Иваном?

Из моих глаз снова катятся слезы.

— Я с ним не помирюсь… — почти шепчу. — Никогда не прощу его! Да он мне вообще не нужен! Я люблю тебя, Мирон. Но я больше всего на свете боюсь, что с тобой или с Матюшкой что-то случится. Я готова на всё, чтобы защитить вас.

Мирон качает головой.

— Лада…

Скользит рукой выше, к щеке. Притягивает мою голову к своей груди, прижимает к ней другой щекой. Гладит.

— Я смогу противостоять Ивану, от тебя не нужно никаких жертв.

— Мне страшно за тебя, — шепчу.

— Неужели ты в меня не веришь? — он говорит несерьезно.

Всхлипываю.

— По-моему, уже заметно, что я верю в тебя больше, чем во всех на свете. Если я как-то смогу помочь…

Он снова хочет видеть мое лицо. Разворачивает к себе, берет его в ладони.

— Просто будь моей.

От таких слов по всему моему телу бегут мурашки.

— Я хочу, — говорю, сама не понимая в каком смысле.

Мирон улыбается, накрывает губами мои губы. Этот поцелуй не похож на прошлые. Он не нежный и не жадный. Не игривый. Он настоящий как мои чувства к этому мужчине. И как его отношение ко мне. Наши губы когда-то создавались друг для друга. А языки, кажется, знали друг друга всегда.

Но в наших движениях не только искренность. Капля за каплей они наполняются желанием. Быть еще ближе, наконец, отдаться друг другу целиком и полностью. Звуки поцелуя становятся волнующими, а вместо дыхания то и дело проскакивают сдавленные стоны. Мое тело впервые в жизни настолько воспламеняется. Я даже усидеть не могу, настолько все напряжено внизу.

А стоять, наверное, у меня получится еще хуже. Коленки подрагивают. Но мне и не приходится, прямо посреди лестницы Мирон поднимает меня на руки.

—

В моем кабинете теперь стоит твоя кровать. Но думаю, нам ее хватит.

От такого откровенного намека я хватаю воздух ртом. Еле заметно киваю. Мирон почти бегом спускается вниз. Да, у нас не так много времени.

Глава 18

Мирон уверенно шагает опускает меня на кровать, избавляется от нашей одежды. Не поверила бы, но я ни капли не смущаюсь. Все происходит так естественно, я настолько хочу быть с ним… Думать могу об одном — чтобы нам ничто не помешало.

— Лада. — он нависает сверху, так низко, что чувствительной кожей своих форм я ощущаю твердые мускулы, — я тоже тебя люблю. Буду любить всегда, запомни это. А иногда и по всем ночам без перерыва… Готово решение о твоем разводе, мне сегодня звонили. Теперь ты только моя. Больше я от тебя не отступлюсь.

Мирон улыбается, в глазах пляшут огни. Свет в его спальне приглушен, горит пара настольных ламп у рабочего места. Но мне кажется, в его глазах не они, а свое собственное сияние. А вообще я рада, что в комнате достаточно светло, чтобы я видела красоту своего мужчины.

Для меня он самый во всех смыслах этого слова. И пусть оказывается не первым, пусть даже малыша мы зачали искусственно — мне кажется, что именно сегодня я становлюсь женщиной. Потому что я и не думала, что можно настолько хотеть. Так упиваться человеком.

Мирон нежный, но такой уверенный. И его явно более чем устраивает ведущая роль. Вижу это по взглядам, хрипам, разгоняющемуся темпу. Мне остается только с наслаждением отвечать ему. Впервые я настолько доверяю и совсем не переживаю о своем скромном опыте.

Ощущения нарастают и с такой силой взрываются на пике, что я не сразу прихожу в себя. В какой-то миг чувствую на себе нечто тяжелое. Приятно, вот только я с трудом могу дышать.

— Прости, — Мирон замечает и откатывается.

А из меня вырывается счастливый смешок.

— Это самое странное, что ты мог сказать после такого.

Мирон тоже смеется, заодно пытаясь отдышаться.

— Я тебя придавил. А в остальном… Я просто люблю тебя больше всего на свете.

Он берет мою руку и тыльной стороной кисти подносит к губам. По мне проходит приятная волна.

— И я тебя. И нашего сына… Боже, я так рада, что он от тебя!

Он опускает мою ладошку себе на грудь, его сердце колотится.

— Мне, наверно, не нужно говорить, что лучшей матери для своих детей я не видел. Хоть и помню, что поступил не совсем честно.

— Ты человек, а не идеальный компьютер.

Я и правда понимаю, Мироном двигал не холодный расчет, а то самое сердце, которое я сейчас слышу. И оно подсказало правильно.

Мужчина поворачивается на бок, я делаю то же самое. Наши глаза друг напротив друга.