Выкупленная жизнь

Лавру Натали

— Вот так, значит, ты считаешь…

— Да, Дилан. Я давно уже не рассчитываю на тебя. Максима я ещё как-то тяну, а со вторым ребёнком не справлюсь. — теперь мой голос звучал тише, без напора, но для откровений и не нужна была повышенная громкость, меня и так слушали.

Но, вопреки логике, Дилан продолжил гнуть свою линию.

— Если тебе не нужен второй ребёнок, он нужен мне! Хоть раз сделай, как я тебе говорю!

— Ты вообще в своём уме? Ты будешь водиться с ним? — не сдавалась я. — Да как же!

Он схватил меня за плечи и начал

трясти, повторяя, чтобы я не смела этого делать. Вдруг он подался вперёд, ссутулился, прижал руку к груди.

— Что с тобой? — испугалась я. — Дилан? — но он не ответил.

Я метнулась к телефону и срочно вызвала врачей. Дилана увезли вниз, в палату интенсивной терапии. Мне разрешили войти к нему только спустя пару часов, когда кризис миновал. Сердечный приступ: сигнал тревожный, однако и в этот раз всё обошлось.

На ночь Дилан вернулся в свой номер. Когда я попробовала заговорить с ним, он сказал:

— Уйди, Диана. Видеть тебя не хочу.

«Ну да. Ну да. Что и требовалось доказать. И о каком ребёнке может идти речь? О какой семье? Ты непоследователен, Дилан» — подумала про себя я.

Просьбу всё-таки выполнила, покинула комнату, предусмотрительно стащив с тумбочки электронный ключ, так как ночевать я планировала в этом же номере.

Я знала, что Дилан сильно переживает из-за нашего разговора и нерешённой проблемы, поэтому решила не раздражать его своим видом и ушла прогуляться.

Мой взгляд упал на балкончик, находившийся в конце коридора. Я вышла, чтобы проветрить голову от противоречивых размышлений. Ветер задувал чуть ли не со свистом, как будто наказывал меня за легкомыслие, старался что-то доказать, внушить.

За спиной послышалось частое шарканье чьих-то тапок. Я вздрогнула, а потом сама же удивилась собственной пугливости.

— А, это вы…

— Глупая, глупая ведьма. — невнятно произнёс юродивый, который попался нам с Диланом в день приезда.

Я никак не могла вспомнить, как его зовут: «Иннокентий? Аркадий? Чёрт, вылетело из головы…»

— Савватей. — как бы угадав мои мысли, сказал он.

«Как он понял?» — сама себе задала я вопрос.

— Я много чего понимаю. — снова был ответ, хотя я ни слова не произнесла вслух. — Если сделаешь это, умрёт твой ребёнок, твой муж, ты сама и весь клан.

— Не понимаю, о чём вы.

— Я и говорю: глупая. Ты сама убиваешь своей чернотой всё белое, что у в тебе есть. — медленно, но довольно чётко и без прежнего заикания выговорил он.

— Бред какой-то! — я собралась уйти с этого злосчастного балкона.

— Одумайся. Избавишься — вся жизнь твоя рухнет, и на сей раз бесповоротно.

— Откуда вы знаете?

— Я много чего знаю, это моё предназначение.

— Кто вы? — боялась озвучить свои догадки я.

Юродивый издал утробный звук, отдалённо напоминающий смешок. Да, передо мной действительно стоял человек (или не человек), который был сердцем клана, шаманом, верховным из верховных, можно звать его как угодно.

— Да. — подтвердил мои выводы он.

— Я поняла

вас, можете не объяснять. Но почему все зовут меня ведьмой?

— Подрастёшь — узнаешь, всему своё время, у тебя будет длинная история. Иди и скажи мужу, что всё поняла, успокой его.

— Он уже спит.

— Нет.

Я вспомнила, зачем несколько месяцев назад искала встречи с этим человеком:

— Да, с вами хотела поговорить Лариса.

— А, назойливый призрак… я закрыт для неё, она получила то, чего просила, пусть теперь не жалуется.

— Она умоляла помочь ей.

— Себе сначала помоги. — ушёл от темы Савватей.

Не ожидала подобных речей от человека, заключённого в скрюченное, вечно трясущееся и плохо управляемое тело. Оказалось, Савватей вовсе не ненормальный, просто с его всеобъемлющим даром иметь здоровое тело вовсе не обязательно. После разговора с ним мысли в моей голове прояснились, сомнения исчезли. Удивительно…

Я вернулась в номер. Дилан лежал тихо, но было слышно, что дышит он ртом, а не носом, а значит, он не спал, а, скорей всего, плакал в подушку. Я села на краешек его кровати.

— Я не буду этого делать, можешь успокоиться.

Он даже не шевельнулся.

— Ну, прости… — я не стала прикасаться к нему. Решение моё было вынужденным, ни к чему было притворяться, что я раскаиваюсь, и ублажать его своей нежностью.

Его рыдания, наконец, вырвались наружу, а я просто сидела и чувствовала лишь переутомление и желание забыться, некоторое время пожить чьей-нибудь чужой, спокойной, жизнью. Но впереди меня ждал очередной неизбежный кошмар и новые трудности.

Спать я легла на соседнюю постель. От недосыпа болела голова, и это долго не давало мне уснуть. Вот такой замкнутый круг.

Рано утром я поднялась, чувствуя раздражение во всём теле, как будто очутилась не в своей шкуре, худо-бедно привела себя в порядок, забрала сумку и ушла. Дилана к тому времени уже не было в номере, видимо, он не захотел меня видеть.

Плохо было уходить, так и не помирившись, запоздалое волнение нахлынуло на меня с двойной силой, по дороге в порт я не могла отделаться от навязчивых мыслей. Я вспомнила, каким чудом для меня казалось рождение Максима, а при осознании того, что скоро появится второй, нежеланный, зачатый по глупости ребёнок, меня едва ли не выворачивало наизнанку.

Итак, как бы там ни было, я решила отказаться от аборта, принять данность. В принципе, меня всего лишь заставили сделать то, что я уже начинала понимать своим умом. С Диланом, правда, получилось некрасиво: он-то здесь был ни в чём не виноват, а я, как нарочно, терзала его.

Все они были правы: со мной что-то не так. Как сказал юродивый, я сама убиваю своей чернотой всё белое. Любитель метафор и иносказаний. Раньше я считала, что, если о чём-то говорят метафорически, значит, это что-то неважное, и его просто хотят приукрасить. У колдунов и шаманов, видимо, иной расклад, они любят искать смысл в мишуре и запутывать легковерных простачков.