Вынуждающие обстоятельства
Шрифт:
Крыс сломал палку пополам и бросил ее в огонь:
– Я никогда не думал, что в Ордене сидят такие параноики. За тысячелетие с момента основания Ордена было создано тысячи и тысячи предсказаний по поводу того, что однажды может вернуться Ягмур и захватить власть. И тут им подвернулся наивный простак в моем обличии. И следующие пять лет я только и делал, что проверял ткани предсказания по поводу пришествия Ягмура.
– Я много раз спрашивал у них, почему они не могут сделать этого сами. Неужели у всемогущего Священного Ордена не найдется мало-мальски стоящего пророка, который мог бы проверить все предсказания? Но меня никто не слушал, и мне приходилось проверять и проверять, проверять и проверять. И однажды я сказал им, что выполнение
Я выгнул бровь:
– Как так?
– А вот так. Я говорил вначале, что в Ордене сидят знатные паникеры. Моим предсказаниям они верили, вот и задумались – когда же появится этот загадочный герой и как с ним бороться. За мной ослабили присмотр – и я перекочевал в городские казармы Ландара. Там я на полставки занимался тем, что предсказывал, в каких местах в округе Ландара находятся наиболее крупные разбойничьи банды. Но со временем я понял, что не хочу работать ни на кого. Понял, что хочу просто жить как все, чтобы над душой не стояли и не требовали ничего. Находился я в ведении Пульсы, и поэтому без его разрешения покинуть часть не мог. Парадокс – я был не армейцем, но не мог покинуть часть, так это расценивалось бы как дезертирство. Я до сих пор не знаю, как ты смог его убедить, но ты спас меня и во второй раз.
Себастьян взял в лапы кружку с чаем и шумно отхлебнул из нее, чтобы не обжечься:
– Как только мы расстались в Ландаре, я сразу же, с первым караваном, ушел из города. Я не знал, ищет ли меня Орден, но рисковать мне не хотелось, чтобы это проверять. И тогда я уже наперед знал, что вновь встречу тебя, но уже на другом конце государства.
Наступила тишина, которую нарушал только звук, с которым Себастьян потягивал чай из кружки. Потрескивали дрова, распространяя приятный жар, согревающий лапы. Я взял в лапы вторую чашку:
– А у тебя есть видения о моем будущем?
Крыс посмотрел в костер, сложив под себя голые лапы:
– Очень нечеткие. Наверное, они пока не хотят, чтобы я их озвучивал. Вижу какую-то опасность и страшную, всепоглощающую изнутри скорбь, за которой последует сжигающая все на своем пути ярость. Но что это значит – я пока не знаю.
– Опасность? Ярость? Ты точно не знаешь, что они означает?
Предсказатель покачал головой:
– Нет. Я не всегда могу управлять своим даром. Порой я вижу только размытые картины, которые не получается свести в общий рассказ, понятный каждому. В этом и состоит главное предназначение пророка – не столько видеть пророчества, сколько уметь облечь их в слова с точной и ясной формулировкой. Мало кому это дается. Не буду возвышать себя, но даже мне, одному из самых сильных предсказателей в этом государстве, порой не удается понять, какая картина будущего возникает в моей голове.
Пророк поставил кружку прямо на землю и лег, поджав лапы:
– Я спать, если вы не против. И вам советую.
Видно было, что рассказ был интересен всем, но мои спутники все-таки легли на землю, лапами к все еще горящему костру. Мне же спать абсолютно не хотелось. Вместо этого я достал дневник, открыл его на последней закладке и продолжил читать его при свете костра:
– Случилась беда у нашего отца Ягмура. После возвращения в Ландар его дочка Верисса подхватила какую-то странную заразу. Все придворные лекари оказались бессильны не то что вылечить – даже определить, какой природы было заболевание. Бедняжка слабела с каждым днем, делая своего отца все более безутешным. Шутка ли – один из сильнейших магов современности, тот, кто объединил все церкви в один кулак, не может спасти свою единственную дочь! Тогда всем казалось, что осиротеет маленький сынок Вериссы и потеряет своего единственного детыныша безутешный отец. Я и сам так думал, когда приходил проведывать Вериссу. Зараза вытягивала из нее все силы. Где была
В отчаянии Ягмур перерыл всю библиотеку, пытаясь найти хоть что-нибудь для спасения Вериссы. В поисках принимал участие и я. И в один из дней мне улыбнулась удача. В древнем фолианте примерно двухсотлетней давности я нашел упоминание о некоем Монолите Силы. Автор фолианта утверждал, что этот артефакт может излечить любую болезнь и даже приводил список того, что было вылечено с его помощью. Я понимал, что на сегодняшний день это единственный шанс помочь Вериссе. Конечно, Ягмур был не в восторге от того, что придется его применять, потому что у лечения были возможны необратимые побочные эффекты. Но что еще оставалось делать безутешному отцу?
Сам артефакт нашелся в Цитадели, как это ни странно. Оказалось, что автор книги был связан с архианской церковью, которой и передал Монолит на хранение. А уже после основания Цитадели и Ордена артефакт спокойно стоял в сокровищнице, никем не признанный.
Ягмур пригласил меня посмотреть на процесс возможного исцеления. Правда, вел он себя как-то странно – нервничал, что было на него абсолютно непохоже. Пропало его добродушное выражение морды, с которым, казалось, он никогда не расставался до болезни Вериссы. То, что называлось Монолитом, на самом деле было больше похоже на статуэтку воина с мечом, воткнутым в землю у лап.
На этих словах я бросил взгляд на сумку Вейлин на боку лошади. Описание Монолита очень напоминало ту статуэтку, которую я нашел тогда в лесу у Вейлин. Неужели она украла этот артефакт, и именно поэтому за нами гонятся охотницы и Цепные? Хоть волчица и спала, но я не хотел рыться в ее вещах, боясь разбудить Вейлин. Почему же она это сделала? Она же сама говорила, что очень хотела оказаться в Ордене послушницей. Неужели она врала? Вдобавок ко всему, в голове всплыла забытая фраза Эдны, что двое из нашей компании врали по поводу причин ухода из Ландара. Если так, то в чем солгала Вейлин?
По неизвестной причине Ягмур отгородил меня барьером, произнеся такие слова:
– Думаю, сила этого Монолита может повредить тебе, поэтому лучше быть защищенным.
Каждое движение Иерарха было резким, но отточенным. Было видно, что дай ему волю – и всемогущий Иерарх расплачется.
Вот на столике возле угасающей Вериссы был поставлен Монолит, и отец Ягмур начал делать странные пассы лапами. Появилась загадочная красная дымка, потекшая из Монолита. Она обволокла голову Вериссы и потом начала распространяться по всему телу.
Происходили заметные изменения – худоба пропадала, заменяясь прежними округлыми формами, да и в общем внешний вид возвращался в исходное состояние до болезни. Но что-то меня пугало в облике Вериссы. Что-то, что я не мог описать словами, но чувствовал, как будто какая-то сущность оказалась внутри Вериссы, искажая ее природу.
Наконец, красное сияние исчезло, переместившись обратно в артефакт. Верисса поднялась на кровати, открыла глаза – и я отшатнулся. У нее были красные глаза, как будто прежний голубой цвет покрасили в немыслимый оттенок рубинового вина… или крови. Мало этого, по всему ее телу появились маленькие пятна, как будто ее шерсти в некоторых местах коснулись кистью с красной краской. Я успел заметить только красное пятнышко между грудью и шеей и красные ободки на бицепсах. Ягмур пытался что-то произнести, но из его пасти вырывались только нечленораздельные звуки, хотя было видно, что к нему возвращается радостное настроение в связи с чудесным исцелением дочери. Казалось, Вериссу это нисколько не заботило. Она встала с кровати, прошла мимо меня за барьером и встала возле окна, глядя наружу. Теперь я увидел, что и кончик хвоста у нее был с красным пятном.