Вынуждающие обстоятельства
Шрифт:
– И что нам теперь делать?
Волчица откликнулась:
– Как говорил Бирн, надо окунуться туда три раза с головой, после чего дух будет выгнан.
Внезапно глаза Лассы заблестели дьявольским светом, и она прохрипела явно чужим голосом:
– Глупцы, вам не выгнать меня!
Первым сориентировался Рамзи, но он не успел схватить огневицу, так как та просто откинула его от себя взмахом лапы. Неудачей завершились и наши с Вейлин попытки схватить одержимую магессу. Мне не хватило буквально полметра, чтобы заломить Лассе лапы. Нас она тоже откинула, параллельно опутав нас какой-то магией, отчего
Рамзи вытащил из колчана стрелу:
– Прости, Ласса, я не хотел этого делать.
Прицелившись, он выпустил стрелу, которая полетела в задние лапы огневицы. Создав какой-то экран, Ласса остановила стрелу, и та упала перед ней на землю, не причинив никакого вреда. Рамзи рванулся к ней, пока магесса отвлеклась, но добежать не успел. На этот раз левую лапу хорька охватило огнем, и тот с воем начал кататься по земле, пытаясь сбить пламя.
Помощь пришла оттуда, откуда ее не ждали. Пастель схватила огневицу когтистой лапой и потащила к источнику. Ласса кричала и вырывалась, но куда ей было тягаться с драконихой?
Пастель окунула орущую огневицу с головой в пруд. Вытащила дракониха все еще орущую магессу, только крик стал тише. После второго погружения раздавался только приглушенный вой. И после третьего погружения Пастель вытащила уже мокрую и притихшую огневицу и бросила Лассу в траву, выпустив при этом несколько колец дыма.
Ласса, которой, очевидно, было холодно, начала трясти шерстью, как собака, чтобы выгнать лишнюю влагу. Через несколько секунд она стала похожа на грязно-пятнистый комочек меха, от которого пахло мокрой шерстью. Одновременно с тем, как Пастель вытащила Лассу, с меня и Вейлин пропало заклятие обездвиживания. Вейлин применила какую-то магию, и огневица стала сухой и пушистой. Ласса только смогла благодарно кивнуть, с трудом поднявшись на лапы. Сбоку от нас стонал Рамзи, у которого болела лапа после заклятия эцхеде. Я помог устоять Лассе:
– Как ты?
Гиена смотрела на меня пустым взглядом:
– Хреново. Но духа во мне точно больше нет, в этом я уверена на сто процентов.
Я посмотрел на Пастель:
– Огромное вам спасибо, милостивая ларесса, что помогли.
Дракониха буркнула, но не обиженно:
– Спасибо на хлеб не намажешь и им не закусишь.
Потоптавшись на месте, Пастель легла обратно на источник. Оставив Лассу на попечении Вейлин, я задумчиво посмотрел на лежащую дракониху. Похоже, мне опять потребуется помощь мастера Гимеона…
– Ученик, ты совсем сбрендил! Ты представляешь себе, насколько трудно вылечить ртутный орган дракона??? Я сам вряд ли справлюсь, а ты уже подавно. Хоть ты и способный, но не настолько!
– Мастер, ну неужели вам, самому опытному магу в Ландаре, будет так трудно сделать доброе дело?
Голос слегка смягчился:
– Сделать-то можно, только боюсь, вряд ли из этого что-то выйдет.
– Мастер Гимеон, вы в меня верили, и я верю в вас. Разве этого мало?
Голос задумался, после чего варан ответил:
– Проклятый с ним, иди к этой драконихе, сейчас придумаем что-нибудь.
Забыл сказать. Перед тем, как я вызвал Гимеона, я обсудил возможность исцеления с Пастелью. Сказать, что она обрадовалась – это ничего не сказать. Она была в таком восторге, что едва не придавила меня от избытка чувств. Гимеон заметил:
–
Я положил лапу на шею, где, как показала Пастель, и находился ее проблемный орган. Ради этого дракониха даже легла набок, чтобы мне было удобнее. В голове раздавалось размеренно-ленивое хмыканье рептилии. Моя лапа, прислоненная к шее Пастели, светилась голубым, хотя я точно знал, что не применяю никакой магии. В этот момент я поразился огромной силе, которая была заключена в мастере. Чтобы иметь возможность сканировать дракона через своего ученика, будучи на расстоянии в несколько десятков миль от места событий?
Через минуту Гимеон вынес вердикт:
– Так, я могу исправить ее орган. Все дело в том, что резервуар с ртутью плохо соединен с органом и ртуть просто не может в него попасть из-за врожденного дефекта канала. Сможем его заживить – она будет выдыхать огонь, как любой нормальный дракон. А теперь внимательно следуй моим инструкциям. Любая ошибка – и мы можем повредить ей.
Я глубже вдохнул. Голос начал инструктировать:
– Лапа в положении Ши’ирань, восьмая позиция. Положение прямо над указанным местом. Подпитка через канал Ма’и’сан на половину мощности. Отлично, энергия пошла. Теперь все зависит только от меня. Твоя задача – не убирать лапу и держать канал открытым ровно на половину мощности. Начали.
Сияние на моей лапе сменилось с синего на красноватый. Я усмехнулся про себя. Подумать только, какую ахинею я научился понимать под чутким руководством мастера Гимеона. Непосвященный фиг поймет, а у меня получается не только понимать, но и выполнять требуемое.
Прошло десять минут, а сияние не ослабевало и все продолжалось. Я спросил Гимеона, сколько еще осталось ждать до окончания процедуры, но голос оборвал меня:
– Еще одно слово – и ты собьешь меня с передачи энергии. Заткнись и держи лапы на прежнем месте.
Пришлось подчиняться. А что еще оставалось делать? Пастель начинала чувствовать изменения внутри себя. Правда, она пока выделяла клубы дыма, как и прежде, он дым теперь был не такой черный, как раньше.
Прошло еще пять минут, и Гимеон устало произнес:
– Я выжат как лимон. Придется упиваться эликсиром Рухти , чтобы восстановиться как следует в короткие сроки. Вроде получилось. Надеюсь, ты не будешь меня беспокоить ближайший день или два, пока я не восстановлюсь достаточно, чтобы быть способным отвечать на твои призывы. Мой намек понятен для тебя, ученик?
– Более чем, мастер.
– Конец связи.
Я поднял глаза:
– Проверьте все, ларесса.
Дракониха дыхнула, однако привычного дыма не пошло. Закрыв глаза, Пастель подняла голову вверх и выдала очень сильный столп пламени, который взмыл вверх метров на десять, а то и больше. Дракониха с восторгом взмахнула крыльями:
– Я могу выдыхать огонь! Я больше не считаюсь изгнанницей! Я могу выдыхать огонь!
После этого Пастель наклонилась и чмокнула меня в щеку. Вернее, попыталась это сделать. Не забываем, что ее голова была больше меня самого, и от ее усилий я попросту упал на землю. На меня смотрел черный взгляд, в котором буквально светилась благодарность: