Вынуждающие обстоятельства
Шрифт:
Вернулся хорек:
– Идем дальше, до таверны не так много осталось.
Пройдя немного вслед за лучником, я продолжил вглядываться в каждую морду фурря, проходящего мимо. После нескольких десятков просмотренных прохожих мне надоело этим заниматься. Торговцы оставались позади, и вместе с ними исчезли запахи, которые висели над торговым рядом.
Мы пришли к таверне. С виду она была приличнее той, которая была в деревне Моррада, но до таверны того же Фархада ей было далеко – обычный деревянный дом с небольшими окнами, забранными плохо обработанной слюдой, без всяких пристроек
– Ты уверен, что мы пришли туда, куда надо?
Хорек закивал головой:
– Точно.
Я скептично посмотрел на таверну:
– Почему-то у меня ощущение, что здесь не самое лучшее место для того, чтобы остановиться.
Рамзи загадочно улыбнулся:
– Внешность обманчива, Мирпуд. Да, посетители здесь не очень, но хозяину доверять можно. На него я могу положиться, как на самого себя.
– Ну, если ты так считаешь, то веди.
С каждым шагом звуки, доносившиеся изнутри, становились все громче и громче. Раздавались хохот, стук кружек об стол, писки самочек-служанок и прочие звуки, которые доносились из типичных таверен подобного типа.
Только я собрался открыть дверь, как она с треском распахнулась, и в нее вылетел изрядно подвыпивший посетитель, видовую принадлежность которого я не успел рассмотреть. Действие сопровождалось бурей хохота, перекрывшего все остальные звуки. В дверь выглянул вышибала, почти двухметровый медведь с угрожающими мускулами:
– И больше сюда не возвращайся, Аззра!
Тот, кого он назвал Аззрой, встал, потряс кулаком и поплелся в противоположную сторону от таверны, натыкаясь на каждый встречный забор и едва не падая в канавы вдоль дороги. Вышибала же, скользнув по нам взглядом, вернулся обратно, после чего мы смогли войти внутрь. Голоса при нашем появлении стихли и на нас уставились несколько десятков пар глаз.
Да, я был прав, контингент здесь был соответствующим. Конечно, отъявленными мошенниками и бандитами их не назовешь, но вот то, что половина зала имеет проблемы с законом, я мог утверждать с уверенностью.
Что я мог сказать о внутреннем содержании? Непрезентабельно – это мягко сказано. Может, столы и выглядели прилично, но вот пол был темного цвета. Сначала я не придал этому значения, но потом я понял, что изначально пол был не темным, а значительно светлее – там, где стояли столы, покрытие было светло-коричневого цвета. Проем, который, похоже, вел в подсобку или кухню, был занавешен куском холстины, наспех прибитой гвоздями. Свечи, которые висели под потолком, давали неплохой свет, но некоторые углы таверны оставались в полутьме. В воздухе висел запах пива, маркары и жареного мяса.
Наконец, из глубины раздался голос:
– Вы посмотрите, какие цыпочки к нам пожаловали!
За фразой последовал новый взрыв хохота. Ласса и Вейлин тихо зарычали. Едва слышно, но я знал, что это рычание
– Только попробуйте применить магию!
В глазах Вейлин плясала уже неприкрытая ярость:
– И что же, нам выслушивать это все?
Я покачал головой:
– Их можно усмирить словом, только потерпите немного. Да, и не убейте меня за то, что я сейчас сделаю.
Ласса, которая тоже была не в лучшем настроении, фыркнула:
– Ну усмири их, менестрель.
Я обхватил обоих самочек за талию и подмигнул залу:
– Ох, лары, боюсь, сегодня они не ваши. Я сам их снял обоих, чтобы они ночью меня ублажили как следует.
Чтобы сделать свои слова убедительными, я шлепнул обоих магесс по заду. По залу разнеслась новая волна хохота. Не обращая внимания на гневные взгляды самочек, я спросил:
– Кто там в задних рядах про них первый выразился?
С одного из столов поднялся барс в засаленной куртке:
– Ну я.
– Как тебя звать?
– Иштман.
– Так вот, Иштман, если они не оправдают тех денег, что я на них потратил – ты получишь этих самочек на оставшуюся ночь!
Ласса и Вейлин синхронно ущипнули меня за ягодицы. Я сильно вскрикнул, и это не укрылось от внимания посетителей. Иштман загоготал:
– А твои цыпочки очень горячи, как я вижу! Что же, согласен!
Я с натянутой улыбкой терпел сильную боль, стараясь не думать, что мне скажут самочки через несколько секунд. Не сговариваясь, Ласса и Вейлин заехали мне с двух сторон в бок, но, как мне показалось, сделали это беззлобно, скорее для острастки. После их щипка на нас перестали обращать внимание, и мы смогли, наконец, подойти к хозяину таверны, угрюмой белке среднего роста и неопределенного цвета шерсти, которая катала острый кусочек дерева в зубах. На нас он посмотрел с равнодушием, но стоило белке увидеть Рамзи, как настроение хозяина сразу поменялось на радушное:
– Рамзи, Проклятый тебя дери, сколько тебя здесь не было, высохшая крыса!
Хорек хохотнул:
– И тебе не хворать, мешок с ушами!
Похоже, эти оскорбления для них были абсолютно нормальными и беззлобными, так как ни белка, ни Рамзи не обиделись на то, как их назвали. Лучник хлопнул белку по плечу:
– Астор, хоть сколько лет пройдет, а я тебя не забуду!
Тавернщик ухмыльнулся:
– Благодарен, что помнишь, хотя и два года прошло.
В голосе воина осталась веселость, но говорить он стал более серьезно:
– Слушай, есть такое дело, в котором я могу положить только на тебя.
Астор перекатил деревяшку в пасти:
– Для тебя я сделаю все, что смогу.
– Скажи, в городе появлялись отряды магов или воинов из столицы?
Белка покачала головой:
– Отряды нет, но слухи ходят среди зверья, что в Ландаре случился какой-то переполох и ищут нескольких зверей. Поговаривают, что сам магистр заинтересован в поимке двух из них.
Всякая улыбка пропала с морды лучника:
– Ты видишь их перед собой, Астор. Тех самых «нескольких зверей».