Вынужденная посадка
Шрифт:
Нахлынули воспоминания, и лицо Камиллы заледенело; Мак-Арану показалось, что боль ее передалась ему со всей остротой и пронзительностью, и былое негодование как рукой сняло.
— Камилла, честное слово, мне очень жаль. Я понимаю, ты этого не хотела. Если уж тебе надо кого-нибудь ненавидеть, ненавидь лучше меня. Это моя вина; понимаю, я действовал совершенно безответственно…
Его нежность, его готовность принять на себя всю вину обезоружили ее.
— Нет, Рэйф, — с болью в голосе проговорила она, — так нечестно. Когда все случилось, мне хотелось этого ничуть не меньше, чем тебе, поэтому не надо терзаться. Беда в том, что все мы давно разучились ассоциировать секс и беременность, мы для этого теперь слишком цивилизованны. К тому же никто из нас не
Мак-Аран нагнулся к кушетке и взял Камиллу за руку.
— Ладно, значит, мы виноваты оба. Но неужели ты не можешь попробовать вспомнить то время? Как нам было хорошо?
— Тогда я была не в себе. И ты тоже.
В голосе ее было столько горечи, что Мак-Аран дернулся, как от боли. Камилла попыталась высвободить руку, но он удержал в ладони ее тонкие пальцы.
— Камилла, сейчас я вполне в здравом уме — по крайней мере, так мне кажется — и я по-прежнему тебя люблю. Мне не хватает слов, чтобы выразить, как сильно.
— А мне казалось, ты должен меня ненавидеть.
— Ну как я могу тебя ненавидеть? Конечно, меня беспокоит, что ты не хочешь этого ребенка, — добавил он, — и будь мы на Земле, может, я и согласился бы, что у тебя есть право выбора… сохранять ребенка или нет. Конечно, это меня тоже беспокоило бы… и я, разумеется, не собираюсь сокрушаться насчет того, что нашему ребенку предоставляется шанс выжить.
— Значит, — вскинулась Камилла, — ты рад, что меня хотят заставить рожать?
— Ну как могу я быть рад чему бы то ни было, что делает тебя такой несчастной! — в отчаянии воздел руки Мак-Аран. — Ты думаешь, мне приятно видеть тебя в таком состоянии? Это меня просто убивает! Но ты беременна, и тебе плохо, и если тебе делается хоть немного лучше, когда ты даешь волю языку… Камилла, я люблю тебя, и что мне остается, кроме как все выслушивать и пытаться изредка вставить что-нибудь обнадеживающее? Если бы только ты не была так несчастна — а я так беспомощен!
Его беспокойство и смятение передались Камилле в полную мощь — и она, привыкшая ассоциировать этот эффект исключительно со временем Ветра, была поражена настолько, что былое негодование и жалость к себе как рукой сняло. Она медленно приподнялась на кушетке и взяла Рафаэля за руку.
— Рэйф, ты ни в чем не виноват, — тихо произнесла она, — и если мое поведение так тебя беспокоит, я… попробую исправиться. Не в моих силах притворяться, будто я хочу ребенка… но если иначе никак — а иначе, похоже, никак — я рада, что он твой, а не чей-то другой… Полагаю, — добавила она, слабо улыбнувшись, — при том, как все было, это мог быть кто угодно… но я рада, что это был ты.
Рэйф Мак-Аран обнаружил, что потерял дар речи — а потом понял, что тот ему, в общем-то, и не нужен. Он нагнулся и поцеловал Камилле руку.
— Я сделаю все, что смогу, лишь бы тебе было полегче, — пообещал он. — Боюсь только, в моих силах очень немногое.
Последними на профессиональное освидетельствование к Представителю Колонии явились главный инженер Лоуренс Патрик и капитан Лейстер.
— Знаете, Морэй, — сказал Патрик, — до того, как заняться фотонным приводом, я работал в фирме, проектирующей, малые вездеходы. Железа, уже снятого с корабля, хватит на несколько таких машин — и на каждую можно поставить маленький реактор-конвертер. Наверняка это очень помогло бы при поиске полезных ископаемых, и я готов организовать сборку. Когда можно будет приступить?
— Простите, Патрик, — произнес Морэй, — но в лучшем случае через несколько поколений.
— Не понимаю. Разве это не помогло бы при поиске и добыче полезных ископаемых? Или вы задались целью создать уклад настолько дикарский и варварский, насколько возможно? — сердито выпалил инженер. — Не хватало еще, чтобы в Экспедиционном Корпусе оказалось сплошное засилье антитехнократов и неоруралистов!
— Никакого засилья, — невозмутимо покачал головой Морэй. — К вашему сведению, свою первую колонию я организовывал с широким использованием
— Не все еще пропало, — произнес капитан Лейстер. — Морэй, мы в состоянии передать технологическое наследие земной цивилизации нашим детям и внукам, чтобы когда-нибудь — даже если мы застрянем тут до конца жизни — потомки смогли вернуться домой, Неужели вы не знакомы с историей, Морэй? От изобретения парохода до высадки человека на Луну прошло меньше двухсот лет. От начала космической эры до создания фотонного привода и высадки на Альфу Центавра — меньше ста. Может быть, нам суждено кончить дни свои на этом Богом забытом шарике; наверняка, так оно и есть. Но если мы сумеем сохранить в неприкосновенности технологию, чтобы хоть внуки наши вернулись в лоно земной цивилизации — можно считать, что мы умираем не зря.
Морэй посмотрел на него с глубокой жалостью.
— Неужели вы так до сих пор ничего и не поняли? Тогда, с вашего разрешения, капитан, — и с вашего, мистер Патрик, — я все разложу по полочкам. Этот мир не в состоянии поддерживать никакой сложной индустрии. В отличие от Земли, у этой планеты ядро не железо-никелевое, а из каких-то непроводящих веществ малой плотности. Горные породы — насколько можно судить без сложного оборудования, которого у нас нет и изготовить которое нам не под силу — богаты силикатами, но крайне бедны металлическими рудами. И вообще, с металлами здесь всегда будет напряженно — очень напряженно. На планете, которую я уже упоминал — той, где я организовывал колонию с широким использованием электричества — были богатейшие залежи угля и нефти плюс мощные горные реки, чтобы ставить на них ГЭС… Плюс очень устойчивая экологическая система. Этот же мир — по крайней мере, та часть его, куда нас занесло — относится к зоне рискованного земледелия. Только лесные насаждения спасают почву от полномасштабной эрозии, так что мы должны вести вырубки с величайшей осторожностью; вообще, здешние леса — главная наша защита от голодной смерти. Не говоря уже о том, что мы просто не можем позволить себе тратить столько трудовых ресурсов на сборку этих ваших вездеходов, их обслуживание и прокладывание просек. Если хотите, я могу привести точные факты и цифры, но в двух словах: если вы настаиваете на сохранении машинной технологии, тем самым вы подписываете смертный приговор — если и не всем нам, то, по крайней мере, нашим внукам. Поколения три мы как-нибудь протянем — пока нас мало, мы можем просто переселяться на другое место по мере истощения почвы. Но не дольше.
— Если нашим внукам суждена такая жизнь, — с горечью произнес Патрик, — стоит ли тогда бороться за выживание? Да и заводить внуков…
— Не в моих силах заставить вас заводить внуков, — пожал плечами Морэй. — Но я отвечаю за детей, которые уже на подходе… Между прочим, очередь в колонии неоруралистского толка ничуть не меньше, чем в те, где широко, используется электричество. Выживем мы или нет, будет зависеть, в основном, не от людей вашего типа; вы — прошу прощения за выражение — только балласт. Для этой планеты лучше всего подходят люди типа новогебридцев; и, подозреваю, если нам вообще удастся выжить, это будет, в основном, их заслуга.
— Что ж, — сказал капитан Лейстер, — по крайней мере, недоговоренностей не осталось. — Какое-то время он обдумывал услышанное. — И что теперь нам светит, Морэй?
Морэй бросил взгляд на лежащий перед ним лист бумаги.
— В вашем личном деле значится, — проговорил он, — что во время учебы в академии у вас было хобби — делать музыкальные инструменты. Не могу сказать, чтобы это относилось к главным нашим приоритетам — но зимой очень даже пригодится. А пока… никто из вас, случайно, не был когда-нибудь стеклодувом, медбратом, диетологом или учителем младших классов?