Выплата
Шрифт:
Сейчас я подозреваю тех, с кем общался более-менее. Но ведь врагом и предателем может оказаться любой из сотни обитателей базы. Один из бодрых спортивных спецназовцев, врач или медсестра, да хоть улыбчивая официантка… Как жить, работать и сражаться бок о бок с людьми, которым не можешь доверять?
От всех этих закольцевавшихся в моей голове мыслей я и прятался в новости, ролики, ленты мемасиков и прочий поток информационного мусора. Не звонил ни Лехе, ни Марии, ни даже маме — сил не было ни на кого.
Оля мягко гладит мои волосы:
— Я все понимаю, Саша, и не задаю вопросов. Просто прошу тебя, скажи, если я хотя бы чем-то
Зарываюсь лицом в ее колени. Ее нежные пальцы ерошат мне волосы, мягко массируют шею, чешут, словно кота. Единственный человек, с кем я чувствую себя дома. Оля и есть мой дом.
Переворачиваюсь, чтобы видеть ее лицо:
— Уже говорил, но скажу еще раз… Прости, что так вышло со свадьбой. Я правда ничего не мог поделать.
— Я понимаю, родной, все понимаю.
— Давай поженимся, если ты еще не передумала. Хоть завтра. Федька может школу пропустить по такому случаю, а больше никого не нужно.
— Давай, конечно! Но как — завтра? Заявление же…
— Ерунда, один звонок — и нас распишут хоть среди ночи.
— Ой, надо же платье погладить!
— Если хочешь. Для меня ты так же хороша в этом свитере… а без него — еще лучше!
Совершаю коварный маневр и опрокидываю Олю на диван, а сам оказываюсь сверху. Она взвизгивает, потом смеется и тянется ко мне губами, пока мои руки пробираются под свитерок и нашаривают застежку лифчика… Вдыхаю запах ее волос — от него глубоко внутри рождается ощущение, что все проблемы решаемы и лучшее впереди…
Оля права, хватит хандрить — тоже мне, Обломов нашелся. Пора возвращаться к жизни, причем начать прямо сейчас, с самого приятного, что в этой чертовой жизни есть…
Звонок в дверь.
— Я открою, — Оля резко одергивает уже почти стянутый свитер.
— Нет! Оставайся здесь.
Запоздало понимаю, что ее могла напугать резкость в моем голосе. Иду к двери. Давно пора сменить эту хилую деревяшку на что-то более основательное. Смотрю в глазок — на лестничной клетке стоит Натаха.
Первая мысль — не открывать. Последнее, чего сейчас хочется — выслушивать упреки за сорвавшуюся свадьбу. Но даже сквозь скверную оптику глазка видно, что волосы Натахи растрепаны под криво натянутым беретом. Значит, что-то случилось — в норме сеструха никогда не выходит из дома, не покрутившись минут двадцать перед зеркалом.
Открываю, втягиваю Наталью внутрь, быстро закрываю дверь на два оборота.
— Саня! Саня, слава богу, ты дома! А то трубку не берешь, я уже и не знала, что делать!
Веки у Натахи припухлые, губы дрожат.
— Наташ, я собирался сам тебе набрать… Извини, что так получилось со свадьбой. Я знаю, ты старалась, организовывала все. И перед родственниками оправдываться тебе пришлось… Я им всем тоже позвоню.
— Да ерунда эта свадьба, Саня! — Та-ак, похоже, дело действительно серьезное. — Тут Юлька, дурища, в такое вляпалась… Я не знаю, что делать, правда не знаю!
— Где Юля?
— Дома.
— Так, едем. По дороге расскажешь. Сейчас, переоденусь только…
Бледная Оля уже приносит мне чистые джинсы и выглаженную рубашку. Что бы там ни было, выйти из дома в растянутых трениках, как скуф какой-нибудь, я не могу. Переодеваюсь, успокаивающе хлопаю Олю по плечу и спускаюсь к машине. Верный фордик все это время ждал меня во дворе.
— Рассказывай, что случилось, — говорю Наташе, заводя
История оказывается древней, как интернет. Юлька познакомилась в Телеграфе с каким-то, как она полагала, парнем. На самом деле в таких случаях на другом конце провода может быть кто угодно — иногда даже нейросеть. Несколько месяцев голубки любезничали, и Юля поплыла: «парень» уверял ее, что она потрясающая, волшебная, необыкновенная — такая не такая, как все… полный набор того, что жаждет услышать девочка-подросток с шатающейся из-за гормонов самооценкой. В общем, неведомый собеседник развел мою племяшку на фото и, что еще хуже, видео весьма откровенного характера. А сегодня пришло сообщение: если не хочешь, чтобы это увидели все твои знакомые, приходи в 23–00 на эту точку у завода комиссара Вершинина… далее координаты.
Киваю и изо всех сил сосредотачиваюсь на дороге — ДТП сейчас точно никому не поможет. История скверная. Да, интимные материалы, слитые в сеть, могут основательно испортить девушке жизнь. Вбив в поисковую строку фамилию, имя и отчество Юли, их будут находить все: соученики, сотрудники, начальство, парни, которым Юля понравится… С помощью такого компромата вполне можно превратить человека, например, в бесплатного курьера для переноски незаконных грузов… Типичная история в нашу цифровую эпоху.
И все бы не так страшно, будь моя племянница Юлией Егоровой — женщин с таким именем тысячи; но к сожалению, отчество и фамилия у нее от отца, наполовину грека, так что она Юлия Антеевна Фасулаки, единственная и неповторимая. Смена личных данных привлечет еще больше внимания — всем станет любопытно, в чем же причина… Люди так любят совать нос не в свое дело.
Впрочем, сперва надо оценить масштаб катастрофы — узнать, каким приложением Юля пользовалась для съемки. Паникующая Натаха в этом не разбиралась, так что на главный вопрос ответить не могла. Может, Юлю просто берут на понт, а реального компромата на нее нет. Хотя в любом случае с теми, кто пытается подставить мою племяшку, я разберусь…
Сказать, что я, как умел, защищал и оберегал Юльку с первых дней ее жизни — это ничего не сказать. Хотя шестнадцатилетнему мне после смерти отца хватало забот и с матерью, и с Олегом — тогда еще ребенком. Брать под опеку взрослую кобылу Наталью с ее дурным браком я не собирался. Но Юлька… она же была не виновата в том, что у мамы ее ветер в голове, а папаша и вовсе гондон штопаный. Потому когда господин Фасулаки сперва повесил на жену кредиты, а потом и вовсе поднял на нее руку, когда отнял ключи от квартиры и выставил Натаху на мороз в одном халатике, пока голодная перепуганная Юлька заходилась криком — я собрал пацанов и поговорил с ушлепком по душам в подворотне. Ясно дал понять, что ему следует немедленно подать на развод без всяких претензий и больше не приближаться к жене, а главное — к ребенку. Два сломанных ребра оказались достаточно весомым аргументом — «В следующий раз, — сказал я тогда, — отобью почки так, что до конца жизни кровью мочиться будешь». Леха, уже готовившийся к поступлению в школу полиции, добавил к этому, что если полугрек только попробует написать на нас заявление — сам присядет за тяжкие телесные повреждения, вот и протокол медицинского освидетельствования Натальи; его мы напечатали на принтере и щедро разукрасили печатями, сделанными в бесплатном графическом редакторе. Всех этих доморощенных мер хватило, чтобы трусливый гаденыш оставил Натаху с Юлькой в покое.