Выполнение замысла
Шрифт:
– Пока давай отложим знакомство, пока не освоюсь на новом месте, - предлагаю.
– Не забывай, что мне нужно идти в новую школу послезавтра, - напоминаю.
– Я не против знакомства, - улыбаюсь примиряюще.
Расстанемся друзьями.
Информация для Романова.
Полночи составляю справку для Григория Васильевича по просьбе-приказу Ксенофонтова.
В листок про Брежнева, кроме прежней информации добавляю сведения о его семье:
«Галина, его дочь постепенно превратилась в алкоголичку. О ее загулах в общественных местах и многочисленных любовниках уже сейчас знают и судачат москвичи.
Когда Генсеком стал Горбачев, ее пытались привлечь к уголовной ответственности, конфисковать имущество. (По слухам травля была организована женой Генсека Горбачевой Р. М., у которой с Галиной была взаимная неприязнь).
Галина продолжала спиваться и вскоре опустилась. (По слухам ее дочь Виктория отправит мать в психиатрическую клинику, а оставшееся имущество распродаст, в том числе квартиру и дачу). Умрет Галина в одиночестве, так и не выйдя из больницы. Все родственники и многочисленные друзья в последние годы жизни отвернутся от нее.
У жены Брежнева после смерти мужа отберут почти все имущество. Она останется одна в небольшой квартире. Будет болеть, даже голодать (по слухам) и умрет одна без помощи и поддержки родных.
Сын Юрий будет работать на различных должностях, в том числе послом и даже будет депутатом Верхового Совета. Но станет злоупотреблять спиртным и после смерти отца лишится всех должностей».
Завел отдельный листок на Чурбанова - мужа Галины Брежневой.
«Карьера Чурбанова после женитьбы на Галине пойдет в гору, и он даже будет назначен Первым заместителем министра МВД. При Андропове его обвинят в коррупции, снимут с должности, лишив всех наград и званий, и посадят на восемь лет с конфискацией имущества. Выйдет по сроку больным и нищим. Даже жить будет негде».
В справке про Щербицкого добавил сведения о его сыне:
«Сын Щербицкого вел разгульный образ жизни. Пристрастился к наркотикам и алкоголю. Постоянно пропадал в сомнительных компаниях. Неоднократно попадал в милицию, откуда его приходилось выручать отцу. Первый секретарь республики, который очень много сделал для Украины, ничего не мог поделать с сыном. Баловал его, желая отвлечь от друзей, покупал импортные машины, но тот не менял образа жизни. (Говорят, из-за сына Щербицкий много раз отказывался от перевода на работу в Москву). После смерти отца тот через два года умрет».
Подумав, завел карточку-справку на Министра МВД Щелокова.
«Щелоков Николай Анисимович очень много сделал для подъема авторитета Советской милиции среди населения, а саму службу сделал престижной, подняв зарплаты, повысив уровень образования сотрудников и многое другое. Неконъюнктурные историки и старые сотрудники милиции считали его лучшим министром МВД из всех до и после. Используя политику противовесов, Брежнев противопоставил два силовых ведомства - МВД и КГБ. За период своего председательствования Андропов присвоил ряд функций милиции для своего ведомства. Оба силовика все время конкурировали, стараясь оказаться ближе и полезнее Генсеку. (Ходили слухи, что Щелоков с женой
После смерти Брежнева Андропов, став Генсеком жестоко расправился с многолетним соперником. Сначала Щелокова отстранили от должности Министра МВД и сняли со всех постов. Затем завели несколько дел о коррупции в органах МВД, где фигурантом значился бывший министр. Исключили из партии и хотели отобрать все награды, кроме фронтовых. Перед вызовом на допрос и изъятием наград Щелоков застрелился. Следом застрелилась его жена».
Чувствуя, что закрываются глаза, решил ложиться спать и продолжить завтра.
Продолжение Главы 4.
Отступление. Романов.
Очнувшись, Григорий Васильевич сообразил, что какое-то время сидит неподвижно, уставившись в аналитическую справку и ничего не видит. Вспоминает, что подобные ситуации с ним стали случаться постоянно. Зацепившись взглядом за какое-то слово в документе или в разговоре, мысленно возвращается к информации Соловьева и вспоминает о предстоящих событиях. Вот и сейчас он споткнулся на упоминании о сельском хозяйстве.
Недавно вернулся из Москвы с еженедельного заседания Политбюро ЦК КПСС, проводимого по сложившейся традиции по четвергам в послеобеденное время. В этот раз председательствовал сам Леонид Ильич. Решались несколько внутриэкономических и внешнеполитических вопросов, подготовленных Секретариатом ЦК и заранее проработанных в Министерствах и ведомствах. Заседание проходило, как обычно рутинно.
Обсуждать было нечего. Все уже было согласовано заранее со всеми заинтересованными сторонами и лицами. Как правило, перед окончательным решением на Политбюро документы месяцами рассматривались в Министерствах, ведомствах и комиссиях ЦК. Только пройдя сложнейший фильтр, выносились на Политбюро для итогового решения. По каждому пункту повестки дня все Члены Политбюро накануне были ознакомлены с пояснительными записками по решаемым вопросам, подготовленными инициаторами и отшлифованными в Секретариате. Он тоже получил, доставленные фельдъегерем такие документы. Вопросов они, как правило, не вызывали. Все спорные моменты обсуждены и обкатаны накануне. Однако на всякий случая заинтересованные Секретари ЦК и профильные Министры присутствовали на заседании.
Григорий Васильевич с усмешкой припомнил, как влиятельный Министр Обороны согласовывал интересующие его по Советской Армии или Военно-промышленному комплексу документы с другими министрами, руководителями ведомств и секретарями ЦК. Собирал всех в своем кабинете, запирал на ключ и объявлял, что никто не выйдет, пока все не подпишут необходимый ему документ. Сам Дмитрий Устинович мог работать сутками. Говорили, что для сна ему хватало несколько часов. Документы, интересующие его, принимались в рекордные сроки.
Вот и на этом заседании все Члены высшего партийного органа за все пункты Повестки дня проголосовали единогласно.
Редко, но бывало, что на Политбюро единогласия не было. Тогда решение откладывалось и составлялось отдельное Постановление по спорному вопросу.
Григорий Васильевич оглядывал скучающие лица вершителей судьбы народа великой страны и пытался вычислить своих будущих союзников или противников.
Брежнев во главе стола не скрывал своей скуки и немного оживлялся, когда ему приходилось выступать.