Выпуск II. Том 2
Шрифт:
С другой стороны, если миссис Лайднер питала подсознательное отвращение к брачным оковам, весьма вероятно, что она избрала именно этот способ выпутываться из затруднительных положений. Она была охотница — настигнув жертву, она теряла к ней всякий интерес! Жаждая привнести в свою жизнь элемент драмы, она изобрела весьма удачный ход — воскресший из мертвых муж, протестующий против нового брака!
Ее глубинные инстинкты были удовлетворены. Она сделалась романтической — трагической! — героиней, и брак ей больше не грозил.
Проходит несколько лет. И каждый раз, когда возникает возможность брака, приходит
Теперь мы подходим к весьма существенному моменту. На сцене появляется доктор Лайднер, а угрожающего письма нет! Ничто не мешает ей стать миссис Лайднер. И вот свадьба состоялась, а письмо так и не пришло.
Спросим себя: почему?
Давайте по очереди рассмотрим две версии.
Если миссис Лайднер сама писала письма, задача решается легко. Миссис Лайднер на самом деле хотела выйти замуж за доктора Лайднера. И вышла. Но в таком случае, почему после свадьбы она снова пишет письмо? Не может подавить страстного желания постоянно превращать свою жизнь в драму? Но почему тогда только два письма? Ведь потом полтора года никаких писем не было.
Рассмотрим теперь другую версию — письма писал ее первый муж Фредерик Боснер (или его брат). Почему письмо пришло после свадьбы? Само собой разумеется, что Фредерик не мог хотеть, чтобы она вышла за Лайднера. Почему тогда он не помешал свадьбе? Ведь прежде ему так хорошо это удавалось. И почему, дождавшись, чтобы свадьба состоялась, он снова принимается угрожать ей?
Ответ, правда, не слишком убедительный, — у него просто не было возможности вовремя послать письмо. Он мог, например, быть в тюрьме или за границей.
Рассмотрим теперь попытку отравления газом. Мало вероятно, чтобы ее предпринял посторонний. Скорее всего, это сделал кто-то из них двоих. Подозревать доктора Лайднера трудно — нет приемлемых причин. Следовательно, приходим к выводу, что это дело рук самой миссис Лайднер.
Зачем? Опять драма?
После этого Лайднеры едут за границу, и полтора года проходят мирно и счастливо. Никто им не угрожает. Они считают, что успешно замели следы, однако такое объяснение не выдерживает критики. В наши дни поездка за границу не спасение. Особенно для доктора Лайднера. Он руководит экспедицией Питтстоунского музея. Разумеется, Фредерик Боснер легко мог навести справки в музее и получить точный адрес Лайднеров. Положим, что-то помешало ему их преследовать, но ведь письма-то он мог писать. Думаю, такой одержимый человек, как он, именно так бы и поступил.
Однако письма начинают приходить только спустя почти два года. Почему?
Очень трудный вопрос. Легче всего предположить, что миссис Лайднер заскучала, ей снова захотелось драмы. Однако такой ответ не совсем меня удовлетворяет. Немножко грубовато для такой утонченной натуры, как миссис Лайднер.
Единственное, что остается — не упускать этот вопрос из поля зрения.
Между тем имеется и третья версия — первоначально письма могли писать как миссис Лайднер, так и Фредерик Боснер, но потом появился некто третий, который подделал все остальные письма.
Давайте теперь рассмотрим окружение миссис Лайднер.
Вначале я изучил возможности, которыми располагал каждый член экспедиции для совершения преступления.
Грубо говоря, на первый взгляд совершить это убийство мог каждый, за исключением трех лиц.
Доктор
Однако их алиби не так безусловны, как кажутся. Доктора Лайднера исключаю. Нет никаких сомнений, что он находился на крыше, откуда спустился только через час с лишним после убийства.
Однако так ли уж мы уверены, что мистер Кэри был в это время на раскопе?
И действительно ли мистер Коулмен был в Хассани, когда произошло убийство?
Билл Коулмен покраснел, открыл рот, снова его закрыл и тревожно огляделся.
Мистер Кэри и глазом не моргнул. А Пуаро между тем вкрадчивым голосом продолжал:
— Я имею в виду еще одну особу, которая, уверен, имела возможность совершить убийство, захоти она этого. Мисс Райли умна и хладнокровна. Жестокости ей тоже не занимать. Когда я в шутку спросил, есть ли у нее алиби, она тут же очень глупо мне соврала. Сказала, что играла в теннис. А потом из случайного разговора с мисс Джонсон выяснилось, что мисс Райли находилась довольно далеко от теннисного корта, зато довольно близко к месту преступления. Надеюсь, мисс Райли не откажется сообщить нам то, что ей известно? Выдержав паузу, он обратился к девушке:
— Не расскажете ли вы нам, мисс Райли, что вы там видели?
Девушка ответила не сразу. Она все еще смотрела в окно, даже головы не повернула.
— Я выехала к раскопкам сразу после ленча, — невозмутимо заговорила она, отчеканивая каждое слово. — Добралась туда примерно без четверти два.
— Встретили ли там кого-нибудь из ваших друзей?
— Нет, там не оказалось никого, кроме араба-десятника.
— А мистера Кэри вы тоже не видели?
— Нет.
— Странно, — сказал Пуаро. — Мосье Вернье, который в тот день заезжал на раскопки, тоже его не видел.
Он выжидательно посмотрел на Кэри, но тот и бровью не повел.
— Вы можете это как-то объяснить, мистер Кэри?
— Пошел прогуляться. На раскопках ничего интересного не было.
— В каком направлении вы пошли?
— Вниз к реке.
— И домой не заходили?
— Нет.
— Вы кое-кого ждали. Но он не пришел, — вставила Шейла.
Мистер Кэри посмотрел на нее, но ни слова не сказал.
Пуаро не стал настаивать. Он снова обратился к девушке.
— Не видели ли вы чего-нибудь еще, мадемуазель?
— Видела. Неподалеку от дома я заметила съехавший в вади [111] экспедиционный грузовик. Мне это показалось странным. Потом увидела мистера Коулмена. Он шел, опустив голову, будто искал что-то.
— Послушайте, — вспыхнул мистер Коулмен. — Я… Властным жестом Пуаро его остановил:
— Минутку. Вы заговорили с ним, мисс Райли?
— Нет.
— Почему?
— Потому что он все время вздрагивал и украдкой озирался вокруг. Это… Мне стало не по себе. Я повернула лошадь и ускакала. Думаю, он меня не видел. Я находилась довольно далеко от него, а он был целиком поглощен своим занятием.
111
Вади — высохшее русло реки (араб.) .