Выпуск II. Том 8
Шрифт:
Разговор отличался самым что ни на есть дружеским тоном и абсолютной безрезультатностью.
— С ума можно сойти, — сказала Патриция. — Вероятно, мне больше уж никогда не придется стать свидетельницей убийства — ведь это же убийство? Газеты очень осторожны и неясны, но я сказала Джерри по телефону, что это, должно быть, убийство, а я даже не заметила!
В ее голосе звучало неподдельное сожаление.
Делалось очевидным, как мрачно и предсказал главный инспектор, что двое молодых, неделю назад помолвленных людей весь вечер не спускали друг с друга глаз и больше ничего вокруг себя не замечали.
Патриция
— Сандра Фаррадей, как всегда, была очень нарядной. На ней было платье от Шипарелли.
— Вы ее знаете? — спросил Рейс. Патриция покачала головой.
— Несколько раз видела. Она кажется довольно нудной. Слишком напыщена, как и большинство политических деятелей.
— А больше никого из них вы до этого не встречали?
— Нет, никого — по крайней мере, не припомню. Думаю, я бы не обратила на Сандру Фаррадей внимания, не будь у нее платья от Шипарелли.
— Увидите, — мрачно проговорил главный инспектор, когда они выходили из дома генерала Вудворта, — такой же подарок преподнесет нам и маэстро Толлингтон… Ну что ж, давайте попытаем счастья у Кристины Шеннон. Это будет наша, так сказать, последняя возможность.
Мисс Шеннон, в полном соответствии с описаниями главного инспектора, оказалась белокурой красавицей. Красивые, тщательно причесанные волосы открывали нежное, наивное, как у ребенка, лицо.
С мисс Шеннон, по утверждению инспектора Кемпа, трудно было о чем-нибудь поговорить, но живость ее взгляда и хитрость, притаившаяся в глубине больших голубых глаз, свидетельствовали, что ее бессловесность простирается лишь в интеллектуальных направлениях, а где речь касается грубой житейской прозы и особенно денег, там Кристина Шеннон маху не даст.
Мужчин она приняла с исключительным радушием, предложила выпить, а когда те отказались, стала настойчиво угощать их сигаретами. Квартира у нее была маленькой и обставлена дешевой современной мебелью.
— Я была бы очень рада, если б смогла вам помочь, инспектор. Спрашивайте меня, что пожелаете.
Кемп начал с обычных вопросов, касающихся обстановки и поведения людей, сидевших за столом в центре зала.
Кристина сразу же показала себя тонким и проницательным наблюдателем.
— Нетрудно было увидеть — компания не слишком веселилась. Они словно все оцепенели. Мне искренне было жаль старичка — хозяина сборища. Он из себя выходил, стараясь их развлечь, бесился, как кошка на привязи,но льда растопить ему не удалось. Высокая женщина справа от него надулась, словно аршин проглотила, а девочка слева заметно была не в себе из-за того, что смуглого красавца посадили не с ней рядом, а напротив. Возле нее сидел блондин, похоже, он страдал расстройством желудка, ел — словно у него кусок в горле застревал. Его соседка без конца хлопотала и возилась с ним так, будто хотела через голову перепрыгнуть.
— Мисс Шеннон, вы, кажется, заметили все до мельчайших подробностей, — сказал полковник Рейс.
— Открою вам секрет. Мне самой было не слишком весело. Я провела с одним джентльменом три ночи подряд, и он мне порядочно надоел. Ему хотелось осмотреть весь Лондон — особенно места, имеющие репутацию, и, нужно сказать, он не скупился. Везде шампанское. Мы обошли «Компрадор», «Миль Флейерс» и наконец добрались до «Люксембурга».
— Ну что ж, вы для нас просто находка, мисс Шеннон, — сказал главный инспектор. — Могу надеяться, что вам удалась заметить какие-то детали, которые помогут нам справиться с нашей задачей.
Кристина покачала белокурой головкой.
— Не представляю, кто укокошил старикашку, решительно не представляю. Он выпил шампанского, лицо его вдруг посинело, и он свалился.
— Вы не помните, когда он последний раз до этого пил из своего бокала?
Девушка задумалась.
— Когда… да… сразу же после кабаре. Вспыхнул свет, он поднял бокал, что-то сказал, остальные тоже подняли бокалы. Наверное, он произнес тост.
Инспектор кивнул.
— А потом?
— Потом заиграла музыка, они все поднялись и пошли танцевать, шумно двигали стульями, смеялись. Кажется, впервые за их столом повеселело. Удивительно, как шампанское сближает людей.
— Они все пошли — у стола никто не остался? —Да.
— И никто не дотрагивался до бокала мистера Бартона?
— Абсолютно никто. — Она ответила без раздумий. — Я в этом совершенно уверена.
— И никто — совершенно никто — не приближался к столу, пока их не было?
— Никто — за исключением, разумеется, официанта. — Официанта? Какого официанта?
— Один из этих юнцов с фартуком, лет шестнадцати. Не настоящий официант. Он помогал замухрышке, похожему на обезьяну — итальянцу, по-моему.
Инспектор Кемп кивком головы подтвердил, что эта характеристика полностью соответствует внешности Джузеппе Бальцано.
— И что он делал, этот юный официант? Наполнял бокалы?
Кристина покачала головой.
— О, нет. Он ни к чему на столе не прикасался. Просто подобрал вечернюю сумочку, которую одна из девушек обронила, когда они поднимались.
— Чья это сумочка?
На минуту-другую Кристина задумалась. Затем сказала:
— Правильно. Сумочка девчонки — зеленая с золотом. У двух других женщин были черные сумочка.
— И что официант сделал с этой сумочкой? Кристина удивилась.
— Просто положил ее обратно на стол, вот и все.
— Вы совершенно уверены, что он не притрагивался ни к одному из бокалов?
Конечно. Он второпях сунул ее на стол и побежал, потому что один из официантов свистнул ему, чтобы он куда-то пошел и что-то принес, и тому надо было пошевеливаться.
— И это был единственный случай, когда кто-то приближался к этому столу?
— Именно так.
— Но, разумеется, кто-то мог подойти к столу, и вы могли этого не заметить.
Кристина решительно покачала головой.
— Нет, совершенно уверена, что нет. Понимаете, Педро вызвали к телефону, и пока он не вернулся, я ничем не занималась, я только глядела по сторонам и скучала.
Я все замечала, а с места, на котором я сидела, лучше всего был виден соседний стол. Рейс спросил: